Хьервард

— Мы отправимся на охоту. На такую охоту, какой у вас, в ваших скалах и фьордах, никогда не устроить.

— Охота, — с сомнением протянул ярл. С куда большим удовольствием, он бы остался в замке в своих покоях. Но обижать хозяина и будущего свата не хотелось и Сигурд согласился.

— Вот и отлично! — засиял барон. — Тогда можем выступать! Или ты, почтенный ярл, хочешь сначала поснедать?

Сигурд скривился, с отвращением подумав о еде, и ответил:

— Нет уж, потом.

— Потом так потом! Мои молодцы уже накормлены, твои тоже. Я прикажу тебе собрать с собой.

— Не стоит, — отмахнулся ярл, — Свежаниной побалуемся, если вдруг захочется.

— Не будет у нас свежанины, почтенный Сигурд, наша сегодняшняя добыча особенная. Её есть нельзя.

— Вот как? — ярл почесал бороду. — Что ж это за дичь?

— Особенная, ярл, особенная. Увидишь, — барон повернулся и отправился к конюшням. Но через несколько шагов остановился и добавил, — Только обязательно свои доспехи гномьи надень. Так надёжнее будет.

Здесь ярл нашёл в себе силы удивиться, но Агнар не обратил внимания на поднятые брови Сигурда и зашагал по своим делам. Озадаченный ярл недоумённо пожал плечами и направился в свои покои. Там он облачился в известный по всему побережью гномий доспех. Он достался Сигурду нелегко: сначала пришлось долго добиваться расположения подгорных мастеров, а потом — отдать за полный доспех свою долю с двух походов. Но ярл никогда не жалел. Сталь, выкованная гномами была во сто крат крепче людской. И, к тому же, неизвестно отчего, легче. Если бы на нём был доспех сделанный людьми, Сигурд вряд ли без посторонней помощи смог бы спуститься вниз, а тем более взобраться на коня. В гномьем же доспехе это не составляло никакого труда.

Оседлав своего гнедого, ярл подъехал Агнару, разговаривающему с коренастым крепким мужиком.

— Кого ты выбрал, Фимафенг?

— Думаю погнать семью, что возле Дубравы кочуют. Селяне жалуются на них — все поля потоптали, спасу нет.

— А большая семья? — барон оглянулся на ярла, — Смотри, я дорогому гостю хочу настоящую охоту показать, не поскакушки какие.

— Большая, почтенный барон Агнар. Штук двенадцать.

Барон довольно усмехнулся и обратился к Сигурду:

— Нас ждёт отличная охота. Ручаюсь, ты такой не видел! Ну, Фимафенг, куда ты погонишь их?

— Тролли всего скорее захотят в болота свои уйти. Так им один путь — через поле, что за Дубравой лежит.

— Хорошо, — кивнул Агнар, — выводи своих. А мы прямиком туда и поскачем. Когда ты их на нас выгонишь?

— К полудню. Не позже.

— Смотри, не заставляй нас ждать.

Фимафенг поклонился и рысцой побежал к воротам. Вскочил на коня, гикнул и вылетел из замка. За ним двинулись пешие. Одни держали в руках медные круглые щиты и какие-то колотушки, другие — большие охотничьи рога, третьи вели подвывающих от нетерпения собак. «Загонщики», — понял Сигурд. Их было около двух сотен. Надо же, как много!

Видать, знатную облаву Агнар собирается устроить. Вот только на кого?

— Что ж, почтенный Агнар, — произнёс ярл, подъехав к барону, — может быть ты уже расскажешь мне, на кого мы будем охотиться?

— Терпение, дорогой родственник, терпение. Всему своё время.

Сигурд раздражённо хмыкнул, но барон не обратил на это внимания. Он приподнялся на стременах и зычно, на весь двор крикнул:

— Выступаем!

С полсотни всадников взлетели в сёдла и двинулись к воротам замка. Ярл повернулся к своим. Слагфилд, правая рука Сигурда, старый проверенный соратник, уже посадил дружинников ярла на лошадей и теперь лишь ждал сигнала.

— За мной, — махнул рукой ярл и тронул коня.

Что ж, охота так охота. Но всё-таки, на кого они устраивают облаву?

Большой Грын растянулся в тени раскидистого вяза. Он лениво жевал нежный побег папоротника и наблюдал за копошением детишек. Несколько лун тому назад Тара, Мать семьи, позволила ему быть с Хирой и теперь, надеялся Грын, после Белого Леса, во время Цветущей Травы, она родит ему сына. Большой Грын нисколько не сомневался, что именно сына. И малыша будут звать ых Хира. Что значит — сын Хиры.

А ых Тара, брат, тогда же получит настоящее имя. И то сказать, время уже — руки до колен достают, живот почти как у большого, а он всё еще — ых. Мать семьи сказала, что в следующую Цветущую Траву он пройдёт обряд Взрослого.

Большой Грын (тогда его звали ых Кана, сын Каны) хорошо помнил свой обряд. Ему приказали закрыть глаза и долго вели куда-то по лесу. Потом, он это чувствовал, они вышли к Медленной Воде. Под лапами захлюпало, стало тяжело идти. Но ых Кана упорно шёл, доверяясь ведущим его и честно не открывая глаз. Наконец, он почувствовал под ногами твёрдую землю. Его осторожно остановили и разрешили открыть глаза.

Он находился на крохотном островке посреди большой Медленной Воды. В самой центре стоял большой замшелый камень. Он был очень большой. Даже Кныр, самый сильный и большой в их семье, рядом с валуном казался новорожденным детёнышем.