Хетты. Разрушители Вавилона

В начальных словах этого текста уже присутствует прототип той вводной формулы, которая обычно встречается в позднейших надписях. Интересен также исторический пример (упоминание о заговоре Пападилмы), ссылаясь на который царь предостерегает своих подданных от раздоров. Фрагменты других текстов того периода свидетельствуют, что это был излюбленный риторический прием. Сохранился один документ, целиком состоящий из «нравоучительных анекдотов», наподобие следующих:

«Цити был чашником. Отец царя приказал поднести госпоже Хестайари и Маратти сосуд-хархара вина. Он [т. е. Цити] поднес хорошее вино царю, а им дал другое вино. Первый [т. е. Маратти?] пришел и сказал царю: «Подали другое вино». Когда царь увидел это, он [т. е. Цити?] пришел и сказал, что это так. Тогда его увели и «разделались» с ним, и он умер.

Санта, человек из Хурмы, был дворцовым прислужником в Хассуве. Он служил хурритам и пошел на встречу со своим господином [т., е. царем хурритов]. Царь услышал об этом, и его изувечили».

Быть может, этот странный документ служил ораторам своего рода справочным пособием, из которого они выбирали подходящие «иллюстрации» к своим речам? Так это или нет, но отношение к истории как к поучительному материалу ярко отражено во всех царских указах позднейшего времени.

От периода между правлением Мурсили I (преемником Хаттусили) и правлением Телепина надписей не сохранилось, и, когда у нас в руках наконец оказывается великий указ Телепина, устанавливающий нормы поведения для членов царской семьи и провозглашающий закон о престолонаследии, поздний тип государственных документов предстает перед нами уже полностью развитым. Как и речь Хаттусили, этот текст, очевидно, зачитывался вслух перед собранием знати; но, в отличие от более раннего документа, указ Телепина имеет упорядоченную структуру и, очевидно, был тщательно проработан заранее. Исторический пример превратился в длинную преамбулу (первые несколько абзацев из нее приводились выше), живописующую катастрофические последствия междоусобиц и тем самым подготавливающую почву для главной темы, с объявления которой начинается вторая часть документа. С того времени историческая преамбула становится неотъемлемой частью всех царских указов, в том числе и так называемых договоров, в которых она содержала перечисление всевозможных услуг, оказанных в прошлом зависимому царю, и была призвана пробуждать в последнем чувство долга и благодарности. Наконец, при Мурсили II описание исторических событий выделилось в самрстоятельный жанр: появились первые царские анналы. Однако даже здесь повествование не сводится к простой хронике событий. Оно остается тематическим, причем тема, как правило, носит религиозный характер: вся летопись царских достижений с благодарностью и почтением излагается перед божеством — покровителем царя. Приведем в качестве примера один абзац из введения в «Анналы Мурсили»:

«Когда я, солнце^{24}, воссел на трон моего отца, прежде чем выступить против враждебных стран, объявивших мне войну, я посетил ежегодные празднества солнечной богини из Аринны, госпожи моей, и отпраздновал их, и к солнечной богине из Аринны, госпоже моей, я воздел руку и сказал так: «Солнечная богиня из Аринны, госпожа моя, окрестные враждебные страны называют меня ребенком, и не принимают меня всерьез, и постоянно пытались захватить мои земли, о солнечная богиня из Аринны, госпожа моя, — снизойди, о солнечная богиня из Аринны, госпожа моя, и сокруши ради меня эти враждебные страны». И солнечная богиня из Аринны услышала мою молитву и пришла мне на помощь, и по прошествии десяти лет после того, как я воссел на трон моего отца, я покорил эти враждебные страны и уничтожил их».