Хетты. Разрушители Вавилона

Если бы последнее знамение оказалось неблагоприятным, расследование продолжалось бы до тех пор, пока в ответ на аналогичный вопрос жрецы не получили бы благоприятное знамение.

В другой ситуации разгневался бог Хурианципа. Жрецов спросили, что случилось, и они сказали: «Пиршеством <…> пренебрегли; ситтар (солнечный диск?) не украсили». Оракул объявил, что бог действительно гневается по этим причинам, но это еще не все.

«Поскольку [знамение] снова оказалось неблагоприятным, то не из-за того ли гневается бог, что жертвы ему принесли слишком поздно? Если это так, то пусть знамение будет неблагоприятным». [Итог: ] неблагоприятно. Если это [знак повторения того же самого, т. е. «если это единственная причина»], то пусть знамения будут благоприятными. [Итог: ] неблагоприятно. Тогда мы снова спросили служителей храма, и они сказали: «Пес зашел в храм, и опрокинул стол, и сбросил жертвенный хлеб. Не на это ли гневается бог?» [Итог: ] неблагоприятно».

И так далее. В хеттском архиве протоколы таких совещаний с «оракулом» составляют самую обширную (и хуже всего сохранившуюся) группу табличек и служат весьма занятным памятником изобретательности, направленной не по адресу.

6. МАГИЯ

Не будет особым преувеличением сказать, что магия появилась на свет в такой же глубокой древности и распространилась на Земле столь же широко, как и сам человеческий род. Обычно магию рассматривают как разновидность религии, однако следует отметить, что такого названия она недостойна, ибо принадлежит к более примитивному уровню мышления. Сталкиваясь с тем, что предмет его устремлений недоступен, древний человек не желал смириться со своим поражением и инстинктивно совершал желаемые действия с неким заместителем желанного объекта. Со временем на этой основе выработалась вера в эффективность «имитативных» методов, которые мы называем магией, и развилась сложная символика, в рамках которой ритуальным заместителем могло выступать все, что угодно, – от «волоска укусившей его собаки» до предмета, имеющего с целью ритуала лишь самое отдаленное сходство (к примеру, созвучие названий). Неудачи же без труда объяснились противодействием другого мага. Поэтому было бы просто удивительно, если бы в картине мира анатолийских земледельцев и скотоводов 2-го тысячелетия до н. э. вера в магию не занимала столь же важного места, как и в представлениях их вавилонских и ассирийских современников.

Значительную долю всей дошедшей до нас хеттской литературы составляют именно магические ритуалы. В хеттском своде законов черная магия признавалась преступлением той же категории, что и разбойное нападение и нанесение тяжких телесных повреждений. С помощью магии пытались врачевать болезни и восстанавливать нарушенные функции тела, а также избавляться от всевозможных несчастий – от раздоров в семье и привидений в доме, от неурожая на полях и в садах и мора в войсках; с помощью магии насылали порчу на врагов и привлекали удачу к друзьям; клятвы скрепляли призыванием проклятий на голову потенциального клятвопреступника; особыми заклинаниями привлекали внимание людей и богов, когда те пренебрегали своими обязанностями. Перечислять и описывать во всех подробностях многочисленные орудия, применявшиеся в магических ритуалах, было бы слишком утомительно; достаточно будет сказать, что употребление их неизменно основывалось на принципе подобия, и привести несколько примеров.

Вот фрагменты ритуалов, призванных восстановить нарушенные половые функции у мужчины или женщины:

«[Больной или больная] затыкает себе уши черной шерстью <…> и облачается в черные одежды. <…> [Затем, совершив целый ряд ритуальных действий,] старуха разрывает сверху донизу черную рубаху, которую он надел, и стягивает с его ног черные чулки (?), и вынимает из его ушей затычки из черной шерсти, и говорит: «Вот, я снимаю с него тьму и неподвижность, причиненные нечистотой, из-за каковой нечистоты он стал темен и неподвижен; я снимаю грех». Затем она снимает черные одежды, в которые он облачился, и складывает их в одно место».

После этого «старуха» выбрасывает в реку черную рубаху, чулки и все прочие предметы, соприкасавшиеся с больным. В одном из текстов эти предметы закапываются в яму, в которую затем забивают колышки.

«Я вкладываю зеркало и веретено в руку больного, и он проходит под «воротами», и, когда он выходит из-под ворот, я забираю у него зеркало и веретено и даю ему лук, и говорю ему: «Вот! Я забрала у тебя женственность и вернула тебе мужественность; ты отринул повадки женщины и [снова принял] повадки мужчины».

[Старуха] берет рог плодовитой коровы и говорит: «Солнечный бог, господин мой, как эта корова плодовита и живет в плодовитом загоне и наполняет тот закон быками и коровами, так и эта больная да будет плодовита, да наполнит она свой дом сыновьями и дочерьми, внуками и правнуками и потомками в грядущих коленах».