Хевен, дочь ангела

– Нет, – печально улыбнулся он. – Но, кстати, из моей семьи никто не пишет мне, ну и я им не пишу. С тех пор как женился на Китти. А Китти ни с кем не хочет делить мою любовь.

– И Том что-то тоже не пишет, хотя Логан дал ему мой адрес.

– Может быть и так, что Бак Генри не оставляет ему времени на письма. Или вообще не хочет, чтобы Том с кем-нибудь переписывался.

– Но Том наверняка нашел бы способ…

– Потерпи. В один прекрасный день ты увидишь письмо от Тома в нашем почтовом ящике, я уверен.

За одну эту фразу его можно было полюбить. Я любила Кэла за то, что благодаря ему я чувствовала себя хорошенькой, за то, что он хвалил мои кулинарные способности и ценил работу по дому. Китти – та вообще ничего не замечала, пока я не делала какой-то ляп.

Прошли недели, в течение которых мы с Кэлом становились все ближе друг другу, как настоящие отец и дочь. Тем более что Китти часто не появлялась дома до десяти-одиннадцати часов. Я считала, что лучше Кэла в моей кэндлуикской жизни никого нет. Для Кэла мне хотелось сделать что-то особенное. Он имел пристрастие к необычным блюдам из яиц, и впервые в жизни я собралась приготовить для него то, о чем он часто просил Китти, – сырное суфле. Восхитительная женщина по телевидению научила меня многому, например как готовить изысканные яства.

Самым лучшим днем для этого была суббота, перед тем как ехать в Атланту в кино.

Я нимало не сомневалась в том, что мое начинание, как и большинство других, провалится. Как же я была удивлена, неся свое изделие от духовки к столу, что оно получилось! Высокое, легкое, золотисто-коричневого цвета! Прекрасно удалось! Если бы я могла в этот момент поощрительно похлопать себя по спине, то сделала бы это. Я подошла к шкафу с фарфором, желая подать это блюдо на тех королевских тарелках, каких оно заслуживало. Потом я спустилась на полпролета в полуподвал, поклонилась и объявила насколько могла сдержанно:

– Кушать подано, мистер Деннисон.

– Немедленно иду, мисс Кастил, – ответил Кэл.

Мы сели в гостиной. Он с восхищением смотрел на удавшееся мне сырное суфле – пышное, аппетитное.

– До чего же красиво, Хевен. И вкусно, – сказал Кэл, попробовав суфле и закрыв глаза от удовольствия. – Мне мама, бывало, делала такое сырное суфле. И охота тебе было возиться с ним?

Почему он чувствовал себя как-то неловко в собственной столовой, словно он никогда тут не обедал? Я огляделась по сторонам: неловкость Кэла передалась и мне.

– Ну, теперь тебе много тарелок мыть. Помоешь – и едем в город, развеемся.

Ах, вот в чем дело…

Быстрее меня в эти минуты двигаться было невозможно. Я поставила красивые фарфоровые тарелки в посудомойку, а пока машина работала, слетала наверх ополоснуться и переодеться. Кэл был готов к отъезду и ждал меня. Он улыбался, довольный, видимо, тем, что музейный порядок в гостиной восстановлен. Я уже готова была на выход, но вспомнила…

– Одну минуточку, сейчас я вернусь. Не хочу, чтобы Китти пришла, а ее фарфор будет не на месте.

Я закончила свои дела, но Кэл решил спуститься в полуподвал, убрать свой инструмент. И вдруг зазвонил входной звонок. У нас так редко бывали гости, что звонок заставил меня вздрогнуть. Я быстро подошла и открыла дверь. Там стоял почтальон и улыбался.

– Заказное письмо для мисс Хевен Ли Кастил, – приветливо произнес он.

– Да, это я, – нетерпеливо ответила я, разглядывая пачку писем у него в руках.

Он протянул мне дощечку с приколотым к ней листком. Дрожащей рукой я поставила корявую подпись. Когда дверь закрылась, я тут же опустилась на пол. Через красивое ромбовидное окно у дверей луч солнца упал на конверт. Я была уверена, что письмо от Тома. Но нет, почерк оказался незнакомым.