Хевен, дочь ангела

– Мистер Деннисон, ваша жена всегда могла разговаривать, но не хотела делать этого. Она знала о новообразовании. Но она нам сказала, что скорее умрет, чем позволит удалить грудь. Когда женщины решительно возражают против операции, мы не настаиваем, а предлагаем альтернативы. Она отвергла химиотерапию, поскольку это может привести к выпадению волос. Она хочет, чтобы мы применили радиотерапию. Если же это не поможет, она сказала, что готова «встретиться с Создателем». – Врач помолчал, и в глазах у него появилось нечто такое, что я не могла определить. – Должен откровенно сказать вам, что ее опухоль превысила размеры, которые поддаются лечению радиотерапией. Но поскольку это единственное, чем она согласна помочь себе, у нас не остается другой альтернативы, кроме как сделать все от нас зависящее, – если вы не сможете переубедить ее.

Кэл встал, и, похоже, его одолела дрожь.

– Мне ни разу в жизни не удавалось переубедить свою жену. Я уверен, что не удастся и сейчас, но попробую.

Он действительно постарался уговорить ее, как мог. Я была в палате, когда он умолял ее:

– Пожалуйста, Китти, согласись на операцию. Я хочу, чтобы ты жила.

Но она опять отгородилась стеной молчания. Только когда она глянула на меня, в ее бледных глазах замерцала то ли ненависть, то ли нечто вроде этого, я не поняла.

– Ты иди сейчас домой, – в форме указания обратился ко мне Кэл, устраиваясь на единственном стуле. – Я уговорю ее, даже если мне понадобится на это целый месяц.

Был понедельник, три часа дня. Мои каблучки громко стучали по тротуару. Мои уши украшали голубые клипсы, которые Кэл подарил мне неделю назад. Он многое дарил мне, считая, что я должна иметь все, что мне хочется. Он даже передал мне шкатулку с драгоценностями Китти, но я не могла себя заставить носить ее вещи. Этим погожим днем я ощущала себя молодой и энергичной. Такой я себя не чувствовала с тех пор, как Китти стала приучать меня к мысли, что я – деревенская дрянь и прочее. Что бы ни произошло с Китти, она сама в некотором роде виновата. Забеспокойся она пораньше, ограничилась бы маленьким шрамом, который ни один мужчина не заметил бы.

Я шла и молилась, чтобы Кэлу удалось уговорить Китти сделать операцию. Молилась я и о том, чтобы она наконец разглядела в Кэле хорошего человека. Случись это, и он меня перестанет преследовать. Он любил Китти, любил всегда, но она так скверно с ним обращалась, словно больше не могла переносить мужчин после того, что сделал ей мой отец.

Отец! Опять мои мысли обратились к отцу!

Я услышала сзади шаги, но не обернулась.

– Хевен, – раздался знакомый голос, – а я ведь тебя вчера ждал.

Почему мои ноги сами пошли быстрее, хотя я и надеялась, что он будет искать меня?

– Хевен, да не беги ты так. Ты так долго и быстро не пробежишь, от меня все равно тебе не уйти.

Я обернулась: ко мне приближался Логан. Он стал таким, каким мне хотелось его видеть. Но сейчас слишком поздно рассчитывать на то, что он будет моим.

– Уходи! – взорвалась я. – Теперь я тебе не нужна!

– Ну-ка постой минутку! – прикрикнул он на меня, схватил за руку и заставил идти рядом с ним. – Ты что себя так ведешь? Что я такого сделал? День ты меня любишь, на другой – гонишь. В чем все-таки дело?

У меня защемило сердце и круги пошли перед глазами. Да, я люблю его, всегда любила и буду любить. И все-таки я должна была ему сказать все:

– Прости, Логан, но я вспоминаю, как ты даже не посмотрел на меня в то последнее воскресенье, перед тем как отец продал меня Деннисонам. Я ждала от тебя поддержки, а ты смотрел сквозь меня и не видел. После отъезда мисс Дил ты оставался для меня всем. Ты был моим белым рыцарем, моим спасителем, а ты ничего не сделал, совершенно ничего! Ну как же мне было полагаться на тебя после этого?

В его глазах отразилась внутренняя боль, лицо покрылось краской.

– Какая же ты глупенькая, Хевен. По-твоему, проблемы могут быть только у тебя, ни у кого в мире их больше нет. Ты же знаешь, у меня в тот год возникли проблемы с глазами. Что, по-твоему, я делал, когда вы там умирали с голоду в горах? Я стал почти слепым, поэтому пришлось лететь в специальную клинику и делать операцию на глазах. Вот где я был! Далеко отсюда, прикованный к больничной койке, голова находилась в специальном станке, а на глазах носил повязки, пока не зажило. Потом пришлось носить темные очки, избегать перегрузок, пока сетчатка окончательно не окрепла. В тот день, когда ты думала, что я смотрю на тебя в церкви, я мог различить только расплывшиеся пятна. Я пытался отыскать тебя! Я и пришел-то из-за тебя!

– А сейчас как ты видишь? – спросила я, чувствуя комок в горле.

Он улыбнулся и стал смотреть мне в глаза, пока у меня перед глазами не пошли расплывающиеся пятна.

– Вижу тебя так, будто у меня двадцать глаз. Ну как, прощен я за то давнее воскресенье?

– Да, – прошептала я.