ХГЧ. Хорионический гонадотропин человека

– Когда ж вы научитесь подъезжать к калитке? – капитан достал из рюкзака кусачки и принялся проделывать в заборе дыру. Обходить до ближайших ворот ещё полкилометра не было ни сил, ни ресурсов.

Роботы не чувствовали привязанности к человеку. Звать Ваньку, игриво виляя хвостиком-антенкой, их научила нужда.

Пробегающая по марсианским полям песчаная буря застилала непроглядной пеленой солнечные батареи марсоходов. Много таковых полегло на просторах красной планеты прежде, чем искусственный разум додумался на последних минутах жизни ехать к одинокому человеку за ограждением.

Ваня бережно протирал их «солнечные лёгкие» от грязи и пыли, выстукивал из складок колес застрявшие камушки. Издали могло показаться, как фермер дружелюбно расчёсывает спинку игриво принесшему палочку песику.

– Ну что, Маш, лучше стало?

Робот-марсоход «Святая Мария» в благодарность кивал торчащей на корпусе камерой. Ваня привычно постучал три раза по корпусу соседки.

Гарцуя по камням пустынной планеты, Маша мчалась на свою базу.

«Вроде умные машины, а друг друга попросить почистить пёрышки не догадываются», – пожал плечами Иван.

Он перелез в дыру на Родину и замотал проволокой образовавшуюся брешь.

– Капитан Татаринов, капитан Татаринов! – командный пункт пытался связаться по рации с обитателем Марса. Граница Российской территории огорожена заборчиком не с проста. Это черта досягаемости радиостанции жилого модуля. Выходит, последние минут десять командование терялось в догадках: на каком суку вздернулся Ванька?

– Слушаю, центр!

– Слава Копернику, Иван! Почему Вы не в модуле? Мы запретили активные движения!

– Солнце высоко, надо картофель сажать. На поле вышел.

– Я рад, что присутствие духа не покидает Вас, Иван Леонидович! – прохрипело радио в ответ. – Как прибудете на станцию, свяжитесь с нами. У нас появился план вашего спасения.

4.

В очередное утро Катерина застала отца работающим над рукописью. Дверь в кабинет, как всегда была полуоткрыта. Присела на его колени, как когда-то в детстве.

– Ты пытаешься спасти Татаринова?

– Да.

– И чем ты его хочешь накормить?

– Словами, – обреченно вздохнул Александр Родионович. – Пока только словами.

– Чем питаются миллионы китайцев на Венере?

– Крысами. Очень милые грызуны, весьма репродуктивны, – Григорьев с ужасом посмотрел на часы. Погрузившись в расчеты, он не заметил лучей восходящего солнца в окне. – Ты знала, что две крысиные особи без вмешательства и помех окружающей среды способны через восемнадцать месяцев расположиться до прайда в миллион особей?

– Им нужно что-то для этого есть!

– Да. Нужно. Смесь органики и воды. Органику синтезируют прямо из воздуха. Если Китай продолжит такими темпами, небо над Венерой просияет лет через сто, а то и быстрее. Крысы с тараканами способны построить новую экосистему.

– И ты утверждаешь, что в такой системе не нужны деньги?

– Деньги в том представлении, которые есть у человечества сейчас, – это атавизм, как правительство. Если углубиться в суть вопроса, выясним, как правительство обеспечивают существование наших денег.

– Тогда что предлагаешь вместо них?

– Меновой механизм необходим. Я не коммунист и не против денег. Я против их значимости! Тут, – Григорьев ткнул пальцем в рукописи на столе, – расписана новая экономическая модель. Ещё не придумал название меновой единицы. Главное не в том. Мы построим мир, не опирающийся на необходимость денег. В таком мире отсутствуют санкционные войны держателей рынка. Каковы функции денег? Средства обмена, меры, общего эквивалента. Но самое главное – их легитимная эмиссия. Осуществляя независимую эмиссию обменных средств исходя из потребности, мы сможем развязать руки сами себе. Мы должны изменить правила игры…

Доктор принялся за длительный монолог о ценностях нового мира, а Катерина вспомнила, за коей надобностью поднялась из своей теплой постельки в пять утра.

– Вместо тех денег, к которым мы привыкли, я предлагаю ввести криптовалюту. Ее эмиссия децентрализована и неподконтрольна любому правителю мира. Так мы избежим санкционных войн и распрей в космосе.

– Что уж точно нужно изменить, – прервала лекцию дочка, – так это время твоих посиделок в кабинете. Спать нужно в правильном режиме.

Девушка поцеловала старичка в щечку и вышла из кабинета.

«Она права», – Александр Родионович сложил бумаги, поднял аккуратную стопочку на полку среди прочих записок и чертежей, замер. Рассветный луч погладил детский рисунок в рамочке у стенки книжного шкафа. Неуклюжая фигурка человечка собирала цветы под огромным, упирающимся в край бумажного листа, деревом. Неровное солнце желтым карандашом испускало прямые линии из угла рисунка. Много лет назад, когда Катя пошла в первый класс, Александр Родионович обнаружил этот рисунок на обороте важного отчета в «ЗАСЛОНа». Сам теперь удивляется, как тогда не накричал на ребенка. Позвонил начальству, предупредил о возможной просрочке отчетности за квартал и поехал в канцелярский магазин за этой фоторамкой и новым альбомом для рисования.