Хидэёси. Строитель современной Японии

Тем не менее, пусть перипетии этой истории принадлежат японо-китайскому эпическому воображаемому, нет никаких оснований сомневаться ни в конечном присоединении Сигэхару к лагерю Нобунага, ни в том, что существенную роль в этом сыграл Хидэёси. Когда клубок был распутан, Нобунага показал себя столь же счастливым и польщенным, сколь прежде — озлобленным и торопящимся наказать Дзиродзаэмона. Чтобы изгладить из памяти последнего пережитые драматические часы, Нобунага торжественно передал ему его замок Унума, а самураю-монаху Сигэхару посоветовал поселиться у Хидэёси, в Суномата, — той другое было способом под видом щедрости обеспечить себе верность своих людей. Призрак измены никогда не исчезал. Как и предугадывал Хидэёси, маневр блестяще окупился: присоединение Сигэхару послужило примером, и к Нобунага примкнули многие феодалы Мино, в том числе Като Тораносукэ (Киёмаса), родственник Нэнэ — супруги Хидэёси — и один из лучших полководцев, каких последний только будет иметь под своим началом. Только тогда Хидэёси наконец согласился приняться за завоевание Мино: теперь бы никто его не понял, если бы он не воспользовался приобретенными преимуществами. Итак, в 1564 г. Нобунага вновь осадил Инабаяма, и на сей раз его тылы были надежно прикрыты: с одной стороны — крепостью Суномата, с другой стороны — рекой.

Тем не менее он получил суровый урок: задача оказалась даже более сложной, чем рассчитывал осторожный Хидэёси. Чтобы сломить сопротивление осажденных, понадобилось две недели, мало того — пришлось прибегнуть к малопочтенным услугам перебежчика, проведшего армию Нобунага тайным ходом, на выходе из которого осаждающие подожгли наружные стены замка. В этот момент Сигэхару, самурай-монах, напомнил о том, что ему пообещали в обмен на его присоединение: жизнь защитника цитадели и его семьи будет сохранена. Побежденные выскользнули за пределы внешних стен, чтобы, говорят, направиться в Киото, где они действительно исчезнут с политической сцены — после преступлений, со-вершенных их отцом (приемным сыном — братоубийцей и отцеубийцей), это могло выглядеть восстановлением подлинной справедливости. Но вместе с ними парадоксальным образом исчезли всякие поползновения к реваншу со стороны рода Сайто, и провинция Мино, столь вожделенная, наконец попала в загребущие руки Нобунага.

Охмелевший от радости, тот щедро вознаградил Хидэёси, изворотливый, но эффективный гений которого внезапно выступил на авансцену театра военных действий. Горе побежденным и слава победителю! Нобунага сделал его сеньором трех округов земли Мино, дававших превосходный ежегодный доход в 80 тысяч коку, или мер риса (служивших денежным эквивалентом). Таким образом господин замка Суномата стал не просто даймё, а богатым даймё, тогда как Нобунага счел приятным — и полезным? — поселиться прямо напротив него, в Инабаяма, название которой он изменил на Гифу — еще один топоним, позаимствованный из китайской истории: она питала воображение этих феодалов, не обладавших большой культурой, кроме беллетристической или же исторической в той мере, в какой история была лишь переживаемым въяве романом. В Китае Гифу (по-китайски Цифу) был местом, откуда выступил царь «Воин» (У-ван) из древней царской династии Чжоу, который в XI в. до нашей эры отнял у предшествующих суверенов, династии Шан, пришедшей в упадок, бремя «мандата Неба» (понимайте: бразды правления). Для Нобунага аллюзия была ясной: из Гифу он отправится на завоевание Японии и присвоит себе высшую исполнительную власть, в то время как его тылы будет в качестве базы прикрывать замок Киёсу в Овари, колыбель его рода.

Позволительно задаться вопросом, не переоценивал ли все-таки Нобунага свои возможности, что бы там ни говорил Хидэёси, никогда не упускавший случая громко и страстно вещать о будущей славе своего сеньора.

В самом деле, завоевание Мино далеко не упрощало его задачу, а в одном отношении даже усложняло ее. Конечно, оно открывало пути к столице, расположенной на западе, но вместе с тем вынуждало Нобунага принимать в расчет то, что он до этого высокомерно игнорировал, — феодалов Восточной Японии. Там существовало такое же противостояние, как и в центре страны, между континентальными и приморскими провинциями, между горными землями и побережьями. К этим конфликтам даже добавлялась ярко выраженная враждебность между обоими «фасадами» архипелага — открытым к Тихому океану и обращенным к Японскому морю. Не чертой ли времени была такая трансформация некогда локальных стычек в огромные региональные конфликты, экономическая ставка в которых превышала возможности самых видных вождей, — если только они вовремя не находили более прочную основу для своего величия?

Обратившись таким образом к японскому Востоку, нельзя было не заметить самого грозного из этих паладинов — легендарного Такэда Сингэна (1521–1573), прославленного потомка императорского рода Сэйва-Гэндзи, того самого рода, из которого по традиции выбирали сёгунов.