Хидэёси. Строитель современной Японии

Община монахов Дзёдо Синею, которых в народе называли Икко, в целом враждебно относящаяся к феодалам, тем не менее при случае не гнушалась участием в интригах того или иного военного вождя. В данном случае игра на стороне Асаи с целью выбить Хидэёси с его позиций была одной из самых элементарных тактик. Хидэёси был вооружен, ему еще надо было пройти всю провинцию, а до него уже доходили слухи о неминуемой высадке Асаи и Асакура, рассчитывающих очень быстро наложить руку на Киото. Окруженный со всех сторон, оттесненный к юго-западу восстанием в Сэтцу, через несколько дней он узнал, что все его враги заняли гору Хиэй северо-восточней Киото — исторически важный стратегический пункт, прикрывавший столицу, между тем как жакерия распространилась подобно пожару до самых ворот города; разъяренный народ требовал голов его и Нобунага — виновников всех тогдашних бед по утверждениям монахов, указывавших крестьянам на них. В этой пляске смерти у Хидэёси оставался всего один козырь — скорость и скрытность его гонцов, которым удалось пересечь охваченные смятением земли и попросить помощи в Гифу.

На помощь к нему поспешил сам Нобунага со всеми силами, какими располагал, — союзники пропустили его, очень довольные, что предстоит битва, в исходе которой они не сомневались. Оба полководца соединились, но что было делать дальше? Осадить гору Хиэй и надеяться на счастливую победу, которая бы их избавила сразу от нескольких врагов, одних опаснее других? Но на чью поддержку можно было рассчитывать? Может быть, «генерала Зимы», столь суровой в Киото. Осажденные, конечно, занимали всю гору, но их было много; снабжение постепенно сокращалось, а сражаться зимой было не в обычае. Как выдержать снег, если большинство воинов одето только в плащи и плетеные сандалии?

Хитрый сёгун, затаившийся в своем перестроенном дворце, увидел здесь неожиданную возможность поднять свой престиж: он предложил тем и другим свое посредничество и в конце концов добился заключения перемирия до весны. Все вернулись к себе на базы; большая смертельная игра возобновится, когда потеплеет.

Нобунага и Хидэёси тоже подчинились — как они могли поступить иначе? Конечно, непосредственное наступление, какие бы опасности оно ни представляло, могло привести и к успеху: ведь сам противник только что признал свою усталость, с первого раза согласившись на перемирие. Но в качестве правой руки сёгуна было невозможно выступать против мира, если в данный момент твой господин его заключает! Тогда богатое воображение Хидэёси измыслило одну из тех красивых интриг, которые как умелый психолог он так ловко плел, играя на вспыльчивом характере соперников.

Был выдвинут совершенно схоластический принцип: тот, кто изъявляет покорность сёгуну, должен также выразить верность его первому заместителю, назначенному официально, — Нобунага. А ведь глава рода Асаи только что подтвердил свою покорность велениям сёгуна, значит, первый из его вассалов, Исоно Хидэмаса, в свою очередь должен подтвердить свои обязательства, засвидетельствовав верность первому вассалу сёгуна, Нобунага. Как всегда, присоединение Исоно послужило примером для многих мелких сеньоров — ленников Асаи, перешедших таким образом в прямое распоряжение Нобунага.

Психологическая война имела успех превыше всех ожиданий: Асаи Нагамаса первым разорвал перемирие и объявил войну, послав при этом к Хидэёси гонца с требованием объяснить его махинацию, которую он счел слишком тонкой, чтобы она могла родиться в голове самого Нобунага. Хидэёси ответил длинным письмом, образцом жанра; в нем он внушал, что всякое признание вассальной зависимости непосредственно выражается передачей гарнизонов на службу Нобунага: