Хикикомори

Батареи не видно: намотанное одеяло приклеено скотчем к полу и стене. Парень из-за компа бледен, как смерть, глаза покраснели. Тиль не может разобрать, трясет его от холода или со страха.

– Мы с Яном готовили подвал, – монотонно начинает он. – Кто-то вошел и сказал: там моль. Мы никакой моли не видели. Мы с Морицем поставили буль и немного побульбулили. Ян ушел. Стало темно, и вот тогда мы увидели моль, она летала туда-сюда. Когда она села на подоконник, мы сначала по-думали, что это жук. Но потом поняли, что это огромная оса. Она вдруг исчезла. Я не боялся. Мы отодрали кусок картона, нашли ее и хотели прогнать. Но она забилась за батарею. Мы решили, что там теплее всего, а ей нужно где-то зимовать. Чтобы закончить с подвалом, мы принесли одеяло и обмотали вокруг. Мориц взял скотч и заклеил все места, в которых оно отступало. На Ютубе есть ролик, как такое делается. Поначалу она жужжала. Потом перестала, – просияв, он отворачивается и вновь направляется к компу.

– Вы это засняли? – спрашивает Тиль и поднимается медленно, словно на рапиде.

Мориц и чувак за компом лезут за телефонами. «Уже», – опережает их Марен и протягивает ему свой телефон. Те двое тоже отдают ему смартфоны.

– Спасибо, – говорит Тиль и засовывает все три аппарата к себе в карман.

Из гостиной доносятся мерные басы. Диско-шар сменили стробоскопы. Стало темнее. Единственный источник света, за исключением нервно вспыхивающих стробоскопов, – расставленные по дому свечи. Тусовки распались. Отделившиеся от систем индивиды представляют собой броуновское движение. В лучшем случае они проходят мимо друг друга. В худшем – сталкиваются и увлекают в пучину неизвестного. Каждый словно теряется в метеоритном дожде.

Среди вспышек света видны Ян и Лилит, по их щекам и предплечьям градом струится пот. Они движутся в такт, экран позади них залит кроваво-красным. Зомби-эсэсовец с полуоторванной челюстью, упав на колени перед телом парня, копошится в его внутренностях. Человек еще дышит, его глаза широко распахнуты, он пытается что-то сказать, но изо рта выходит только кровь. Офицер, выпустив ему кишки, наматывает их ему на шею, как удавку. Тот начинает хрипеть. Из лесу появляются еще зомби, набрасываются на него и тянут за конечности, покуда не разрывают его, хватают фрагменты четвертованного трупа и уносят, словно трофеи.

– Вот дерьмо, а! – Дыхание Матце еще более тошнотворно, чем было. Плечи усыпаны перхотью. Он немного косит. Матце – самое отвратительное создание в радиусе двадцати километров.

Тиль тянет руку к поясу, складывает пальцы пистолетом, приставляет их к виску парня и произносит: «Щелк!»

Пиво в ванне закончилось, воду спустили. Зеркало сплошь уклеено этикетками. Пол усыпан бутылками и тюбиками с кремом. В ванне лежит девчонка, на бортике сидят те двое парней, что пришли следом за Лилит. Девушка лежит с закрытыми глазами. Топик задрался и обнажил грудь. У нее небольшие, упругие груди с твердыми торчащими сосками. На мгновение Тилю кажется, будто перед ним Ким. Потом картинка проясняется, он видит, как один из парней протягивает другому тюбик с кремом и принимается агрессивно мять грудь незнакомки, поднимая при этом окончательно майку. Девочка мечется из стороны в сторону, словно ей снится кошмар, пытается что-то сказать, шевелит губами, но не может произнести ни звука.

– Хочешь разок? – спрашивает парень.

Тиль качает головой, но при этом занимает место на бортике ванны и гладит девушку по плечу. По всему его телу пробегают мурашки.

– Давай, включайся по-настоящему! – Один из парней сжимает ее груди в ладонях и принимается мотать ими туда-сюда, словно она дойная корова. Он стягивает ей майку до пупка и расстегивает пояс. Раздается сухой щелчок; они оба смеются. Девчонка силится приоткрыть глаза, но у нее не выходит: веки слишком отяжелели. Парень расстегивает верхнюю пуговицу ее штанов и засовывает руку глубоко в трусики.

– Бритая, – произносит он.