Хикиваки (СИ)

Бэкхёна совершенно не смущала противоречивость его высказываний, впрочем, я вообще не представлял, что в силах его смутить.

- Можно мне тут прикорнуть и побыть переводчиком или лучше пойти погулять, пока вы секретничаете?

Мы вместе с Чанёлем ошарашенно уставились на Бэкхёна, а тот немедленно расценил молчание как знак согласия и плюхнулся на стул рядом со мной.

- Перевожу: начни с того, с чего тебе удобнее начать, - тут же заявил Бэкхён Чанёлю, продемонстрировав свои навыки в искусстве подслушивания.

- Э… Ладно. - Чанёль быстро пришёл в себя, что радовало. - Насколько ты злопамятный?

Я едва не захлебнулся коктейлем, получив в лоб такой вопрос. Бэкхён заботливо похлопал меня по спине и “перевёл” от души:

- Как слон. Нет, как стадо слонов. До смерти не забудет. А если серьёзно, то я не помню, чтобы он таил зло. Чонин, ты таишь зло?

- Разве только на тебя, - смахнув сладкие капли с подбородка, мрачно отозвался я.

- Ясно. - Чанёль сплёл пальцы, вздохнул и уточнил: - У вас ведь через неделю проект, так?

- Какой проект? - не понял я. Зато понял Бэкхён.

- Конкурсный набор трейни из-за рубежа? Если этот, то мы не участвуем, мы только в жюри будем.

- Вот именно. - Чанёль помрачнел и не обратил внимания, что его стакан с соком откочевал к Бэкхёну.

Я честно признался, что совершенно не в курсе расписания на неделю вперёд и ничего по этому вопросу не знаю, значит, и помочь чем-то вряд ли смогу. К тому же, участие в судействе лишало меня любой возможности чем-то помочь. Судьям полагалось просто прийти на просмотр и оценить выступление каждого конкурсанта по достоинству.

- Вот именно, - повторил Чанёль всё ту же фразу, как игрушка с механическим заводом. - Ты помнишь Ханя?

Забыть Ханя - это то же самое, что забыть себя, но на миг возникло глупое желание сказать “нет”. Только это было бы слишком мелочно и подло, а назвать меня мелочным или подлым не мог никто при всём желании, поэтому я кивнул.

- Понимаешь, он… он там будет, а тут в списках жюри твоё имя… и…

- И первым, о чём он подумал, стало “он мне всё припомнит”? - легко догадался я. Прекрасно, оказывается, бывает ещё хуже, чем просто больно. Казалось бы, уж Хань-то должен знать, что я никогда не смешиваю личное с посторонними вещами, но нет.

- Понимаешь, просто… - Чанёль смешался и опять уткнулся взглядом в стол.

- Странно, что он послал тебя вместо того, чтобы прийти самому. Можешь сказать ему, что у него получилось.

- Получилось? Что получилось?

- Он поймёт, не волнуйся.

Я встал из-за стола и ушёл, не оглядываясь. Продолжать этот разговор было выше моих сил.

“Тебя когда-нибудь унижали и оскорбляли прилюдно? S”. Только что, мой преданный аноним, ровно минуту назад, но ты об этом вряд ли узнаешь.

***

Бэкхён пытался рассмешить меня с самого утра. Не то чтобы зря пытался, просто я не ждал от этого дня ничего хорошего. И почти неделю он изводил меня вопросами о Хане и Чанёле. Пришлось схематично набросать ему суть, избегая упоминания обо всём, что было. Я не стал рассказывать ему, что именно связывало меня и Ханя, лишь о каком-то туманном споре, где я оказался ставкой. И о том, что Хань спор выиграл, а я случайно узнал об этом. Не знаю, поверил ли Бэкхён в ту муть, что я наплёл, но какие-то выводы для себя он сделал точно. Заодно вспомнил, что видел Ханя.

- Странно, по-моему, ты ему очень нравился, - вот и всё, что он сказал.

Нравился. В постели. Но не за её пределами. Хань вообще не знал, какой я вне стен салона и не особенно интересовался. Точка. Взять и забыть, только не получалось.

Я не стал просматривать расписание выступлений, просто уточнил, что их будет пятнадцать. Некоторые конкурсанты делали вокально-танцевальную программу на три минуты, другие делали отдельно вокальное и отдельно танцевальное выступления, каждое - полторы минуты. Три на пятнадцать - сорок пять, но на самом деле это заняло бы час или полтора часа по времени. Из пятнадцати требовалось пропустить трёх кандидатов. Бэкхёну приходилось комментировать вокальные данные кандидатов, а мне - танцевальные. Помимо судейства, разумеется.

Лу Ханя объявили седьмым номером. Когда он вышел на сцену, я не смог смотреть куда-то ещё, лишь на него. Он исхудал, а волосы заметно отросли, но он ничуть не потерял в красоте. С гримом на лице и в цветной одежде он казался ещё ярче. И он улыбнулся. Эта улыбка, кажется, что-то сломала во мне. Я помнил все оттенки его улыбки так отчётливо, словно видел его только вчера.