Хикори-дикори

– Верно. К ним пришел запрос из Шеффилда или Бирмингема, точно не помню. История вообще-то скандальная. Африканец добывал деньги нечестным путем… Потом его привлекли к суду. Он прожил у нас всего три или четыре дня. Мне не понравилось его поведение, и я сказала ему, что комната забронирована и ему придется съехать. Я совсем не удивилась, когда потом к нам пришла полиция. Конечно, я понятия не имела, куда он делся, но в конце концов его нашли.

– Это случилось после того, как вы обнаружили рюкзак?

– Вроде бы да… сейчас трудно вспомнить. Дело было так: Лен Бейтсон собрался путешествовать автостопом, но не мог отыскать рюкзак и поэтому переполошил весь дом. Потом наконец Жеронимо нашел рюкзак: кто-то разрезал его на куски и засунул за котел в котельной. Это было так странно! Странно и бессмысленно, месье Пуаро.

– Да, – согласился Пуаро, – странно и бессмысленно. – Он поразмыслил и спросил: – Скажите, а лампочки, электрические лампочки исчезли в тот же самый день, когда к вам нагрянула полиция? Так, по крайней мере, сказал мне Жеронимо.

– Точно не помню, но кажется, да, потому что я спустилась вниз с инспектором полиции; мы пошли в гостиную, а там горели свечи. Мы хотели узнать у Акибомбо, не сообщил ли ему тот африканец, где он собирается поселиться.

– А кто еще был в гостиной?

– Да, по-моему, почти все. Дело было вечером, часов в шесть. Я спросила у Жеронимо, почему не горит свет, а он ответил, что лампочки исчезли. Я поинтересовалась, почему он не вкрутил новые, а он сказал, что у нас не осталось в запасе ни одной. Ох и разозлилась же я тогда! Я ведь решила, что кто-то глупо, бессмысленно пошутил. Я восприняла это именно как шутку, и меня удивило, что в доме нет запасных лампочек, – мы обычно покупаем сразу помногу.

– Лампочки и рюкзак, – задумчиво повторил Пуаро.

– Но мне до сих пор кажется, – сказала миссис Хаббард, – что Селия не имела отношения ни к рюкзаку, ни к лампочкам. Помните, она упорно твердила, что не прикасалась к рюкзаку?

– Вы правы. А потом, в скором времени, начались кражи, да?

– Господи, месье Пуаро, вы не представляете, как трудно сейчас вспомнить… Так, дайте сообразить… дело было в марте… нет, в феврале, в конце февраля. Да, кажется, Женевьев сказала, что у нее пропал браслет, числа двадцатого – двадцать пятого, через неделю после истории с лампочками.

– И потом кражи стали совершаться регулярно?

– Да.

– А рюкзак принадлежал Лену Бейтсону?

– Да.

– И он очень рассердился?

– Не судите его слишком строго, – с легкой улыбкой сказала миссис Хаббард. – У Лена Бейтсона такой характер. Он очень добрый, великодушный, терпимый, но при этом импульсивный и вспыльчивый мальчик.

– А какой у него был рюкзак?

– Самый обыкновенный.

– Вы не могли бы показать мне похожий?

– Конечно. Кажется, у Колина есть такой же. И у Нигеля. Да и у самого Лена тоже, ведь он купил себе новый. Студенты обычно покупают рюкзаки в лавке на нашей улице, в самом конце. Там продаются хорошие вещи для туристов, всякое снаряжение, шорты, спальные мешки… И все очень дешево, гораздо дешевле, чем в больших универмагах.

– Пойдемте посмотрим на рюкзак.

Миссис Хаббард любезно провела его в комнату Колина Макнаба. Колина не было, но миссис Хаббард сама открыла шкаф, нагнулась и вытащила рюкзак.

– Вот, пожалуйста, месье Пуаро. Пропавший был точь-в-точь такой же.

– А разрезать его нелегко, – пробормотал Пуаро, разглядывая рюкзак. – Тут маникюрными ножницами не обойдешься.

– О, что вы, конечно, дело это не женское. Тут нужна сила, и недюжинная.

– Вы правы.

– Ну а потом, когда нашли шарф Валери, тоже изрезанный на куски, я подумала, что… что у кого-то не все в порядке с психикой.

– Да нет, – сказал Пуаро, – по-моему, вы ошибаетесь, мадам. Сумасшествием тут и не пахнет. Я думаю, что некто действовал вполне осмысленно и целенаправленно. У него, так сказать, был свой метод.

– Я полностью полагаюсь на ваше мнение, месье Пуаро, – сказала миссис Хаббард. – Могу лишь сказать, что мне это не по душе. Насколько я могу судить, большинство наших студентов – хорошие ребята, и мне очень грустно думать…

Он выглянул в окно, посмотрел на садик, а потом, попрощавшись с миссис Хаббард, ушел.

Он направился вперед по Хикори-роуд, дошел до угла и двинулся дальше. Он легко узнал магазинчик, о котором говорила миссис Хаббард. В витринах были выставлены корзинки, рюкзаки, термосы, шорты, ковбойки, тропические шлемы, палатки, купальники, велосипедные фары, фонари – короче говоря, все необходимое для молодежи, увлекающейся спортом и туризмом. На вывеске стояло имя Хикса, а вовсе не Мабберли и не Келсо, отметил про себя Пуаро. Хорошенько рассмотрев витрины, Пуаро вошел в магазин и сообщил, что ему нужен рюкзак для племянника.

– Он занимается туризм, вы понимаете, – сказал Пуаро, стараясь как можно больше коверкать английский язык. – Он ходит ногами с другими студентами, и все, что ему надо, он носит на спине, а когда видит машины или грузовики, которые ездят мимо, он… как это… голосует.

Хозяин магазинчика, услужливый рыжеватый человечек, быстро сообразил, о чем речь.