Хикори, дикори, док...

— Как мне кажется, ума на это хватило бы лишь у трех студентов. Леонард Бейтсон. Достаточно эрудирован. И знает, как Колин любит носиться с «неустойчивыми личностями». Он мог, якобы в шутку, предложить свой план Силии и руководить ее действиями. Но подобные игры ему скоро бы надоели, — если, разумеется, он играл бы в них лишь «из любви к искусству». Впрочем, возможно, я что-то в его характере упустил; это никогда не надо сбрасывать со счетов. Найджел Чэпмен: любит всякие шуточки, у него язвительный склад ума, и он мог бы с удовольствием, без зазрения совести, разыграть комедию. Это взрослый «enfant terrible».[22] Третий же «умник», точнее «умница» — молодая особа по имени Вэлери Хобхауз. Она сообразительна, у нее современные взгляды на жизнь, и, наверное, она достаточно поднаторела в психологии, чтобы предугадать реакцию Колина. Возможно Силия была ей симпатична, вот она и решила, что не грех обвести Колина вокруг пальца.

— Леонард Бейтсон, Найджел Чэпмен, Вэлери Хобхауз, — повторил Шарп, делая пометки в блокноте. — Благодарю за информацию. Я запомню и постараюсь выяснить. А что вы думаете об индийцах? Один из них учится на медицинском.

— Он с головой погружен в политику и страдает манией преследования, — ответил Пуаро. — До Силии ему дела нет, да и она не послушалась бы его совета.

— Больше вы ничем не можете мне помочь, мосье Пуаро? — спросил Шарп, вставая и захлопывая блокнот.

— Боюсь, что ничем. Однако мне хотелось бы тоже участвовать в расследовании. Надеюсь, вы не будете возражать, друг мой?

— Отнюдь. С какой стати?

— Я постараюсь внести свою лепту, пользуясь статусом неофициального, так сказать, лица. Думаю, что я могу действовать лишь в одном качестве.

— В каком же?

— Собеседника, друг мой. Беседа и еще раз беседа. Это единственный путь. Все убийцы, с которыми мне приходилось сталкиваться, обожали разговоры. По моему убеждению, сильный и молчаливый по натуре человек редко совершает убийство, а если все-таки совершает, то убивает внезапно, сгоряча, и улики всегда налицо. А изощренный, коварный преступник обычно так собой доволен, что рано или поздно проговаривается и выдает себя. Беседуйте с ними по душам, мой друг, не ограничивайтесь сухим допросом. Просите у них совета, помощи, не отмахивайтесь от их подозрений. Впрочем, bon Dieu[23], я вовсе не собираюсь вас учить! Я прекрасно знаю, что вы — мастер своего дела.

Шарп мягко усмехнулся.

— Я тоже всегда считал, что, располагая людей к себе, добиваешься гораздо больших результатов.

Пуаро закивал, и оба понимающе улыбнулись. Шарп поднялся уходить.

— В принципе каждый из живущих там может оказаться тем, кого мы ищем, — медленно произнес он.

— Пожалуй, — бесстрастно согласился Пуаро. — Леонард Бейтсон — человек вспыльчивый. Он мог убить в припадке гнева. Вэлери Хобхауз при ее интеллекте ничего не стоит разработать подобную интригу. Найджел Чэпмен инфантилен и не знает чувства меры. Француженка вполне могла бы убить из-за денег, но только из-за больших. У Патрисии Лейн гипертрофированы материнские инстинкты, а такие женщины весьма безжалостны. Американка Салли Финч человек веселый и жизнерадостный, однако отлично умеет скрывать свои истинные чувства. Джин Томлинсон — воплощенная добродетель и милосердие, но мы не раз сталкивались с убийцами, которые с искренним рвением посещали воскресную школу. Девушка из Вест-Индии, Элизабет Джонстон, пожалуй, она умнее всех. Ее эмоции полностью подчинены разуму, а это опасно. Еще там есть очаровательный молодой африканец; мотивы его действий нам с вами не постичь никогда. И последний, Колин Макнабб — психолог. А скольким медикам можно сказать: «Врачу, исцелися сам!»[24]

— Помилуйте, Пуаро! У меня голова идет кругом. Неужели на свете нет человека, который был бы не способен на убийство?

— Я и сам хотел бы это знать, — ответил Эркюль Пуаро.

Глава 9

Инспектор Шарп, вздохнув, откинулся на спинку стула и вытер лоб платком. Он уже побеседовал с негодующей француженкой, то и дело ударяющейся в слезы, с высокомерным и замкнутым молодым французом, с флегматичным и подозрительным голландцем, с болтливым и агрессивным египтянином. Потом перекинулся парой фраз с двумя нервными турками, которые, пожалуй, вряд ли хоть что-то поняли из его вопросов, и с очаровательным студентом из Ирака. Инспектор был абсолютно уверен, что никто из них не имеет к смерти Силии Остин ни малейшего отношения и помочь ему не может. На прощание он постарался их ободрить и сейчас намеревался быстренько распрощаться с мистером Акибомбо.

Молодой студент из Западной Африки глядел на него, сверкая белозубой улыбкой; взгляд у него был по-детски жалобным.

— Я хотел бы помочь, пожалуйста, — сказал он. — Мисс Силия всегда была со мной очень хорошо. Она давала мне один раз вкусный коробка конфет, которые я никогда не пробовал. Мне кажется, очень грустно, что ее убивали. Может, это кровный месть? Или, может, ее папа или дяди приходили и убивали ее, потому что слушали ложный истории о том, что у нее было плохое поведение?