Хикори, дикори, док...

— Да. Потому что я включал, и свет не горел. И я пошел в столовая, и там тоже нет лампочка, и я смотрел в ящике, здесь, где запас, и видел, что они попадались. Поэтому я спускался в кухня и спрашивал Марию, если она знает, где запас, но она была сердитая, потому что она не любит полиция, и она говорила, что лампочки не ее работа, и поэтому я приносил свечи.

Идя за Джеронимо по лестнице, Пуаро размышлял над его рассказом.

Миссис Хаббард выглядела усталой и встревоженной, но, увидев Пуаро, оживилась. И тут же протянула ему листок бумаги.

— Я постаралась все вспомнить как можно точнее, что когда пропало, но полностью ручаться не могу. Очень уж много времени прошло.

— Чрезвычайно вам благодарен, мадам. А как себя чувствует миссис Николетис?

— Я дала ей успокоительное и надеюсь, что она заснула. Она устроила жуткий скандал, когда инспектор заикнулся об обыске. Отказалась открыть буфет, и его пришлось взломать. Представляете, там была гора пустых бутылок!

— О-о! — вежливо посочувствовал Пуаро.

— Теперь мне многое стало понятно, — сказала миссис Хаббард. — И как это я раньше не догадалась, ведь я на стольких пьяниц насмотрелась в Сингапуре! Но думаю, вас это мало интересует.

— Меня все интересует, — возразил Пуаро. Он сел и взял в руки листок, который протянула ему миссис Хаббард.

— Ага! — сразу воскликнул он. — Значит, сначала исчез рюкзак.

— Да. Это была пустяковая пропажа, но я совершенно точно помню, что она произошла до кражи украшений и всего прочего. В доме царила тогда страшная суматоха, у нас были неприятности из-за одного африканского студента. Он уехал за день или за два до того, и помнится, я решила, что он испортил рюкзак, желая отомстить. Он причинил нам довольно много хлопот…

— Да, Джеронимо мне рассказывал. К вам, кажется, наведалась полиция?

— Верно. К ним пришел запрос из Шеффилда или Бирмингема, точно не помню. История вообще-то скандальная. Африканец добывал деньги нечестным путем… Потом его привлекли к суду. Он прожил у нас всего три или четыре дня. Мне его поведение не понравилось, и я сказала, мол, комната забронирована, так что пусть уезжает. Я совсем не удивилась, когда потом к нам пришла полиция. Конечно, я понятия не имела, куда он делся; но в конце концов его нашли.

— Уже после того, как вы обнаружили рюкзак?

— Вроде бы да.., сейчас трудно вспомнить. Дело было так: Лен Бейтсон собрался путешествовать автостопом, но никак не мог отыскать рюкзак, и поэтому переполошил весь дом. Потом наконец Джеронимо нашел рюкзак: кто-то разрезал его на куски и сунул за котел в котельной. Это было так странно! Странно и бессмысленно, мосье Пуаро.

— Да, — согласился Пуаро, — странно и бессмысленно. — И немного поразмыслив, спросил:

— Скажите, а лампочки, электрические лампочки исчезли в тот же самый день, когда к вам нагрянула полиция? Так, по крайней мере, сказал мне Джеронимо.

— Точно не помню, но, кажется, да, потому что, когда я спустилась вниз с инспектором полиции и мы пошли в гостиную, там горели свечи. Мы хотели узнать у Акибомбо, не говорил ли ему тот африканец, где он собирается поселиться.

— А кто еще был в гостиной?

— Да, по-моему, почти все. Дело было вечером, часов в шесть. Я спросила у Джеронимо, почему не горит свет, а он ответил, что кто-то вывернул лампочки. Я поинтересовалась, почему он не вкрутил новые, а он сказал, что все запасные исчезли. Ох и разозлилась же я тогда! Я ведь решила, что это чья-то глупая шутка. Да-да, я восприняла это именно так, и потом: как это нет запасных лампочек — мы обычно ведь сразу много покупаем.

— Лампочки и рюкзак, — задумчиво повторил Пуаро.

— Но мне все же и сейчас кажется, — сказала миссис Хаббард, — что Силия не имела отношения ни к рюкзаку, ни к лампочкам. Помните, она упорно твердила, что не прикасалась к рюкзаку?

— Да, конечно. А потом, в скором времени, начались кражи, да?

— Господи, мосье Пуаро, вы не представляете, как трудно это сейчас вспомнить… Так, дайте сообразить.., дело было в марте.., нет, в феврале, в конце февраля. Да, кажется, Женевьев сказала, что у нее пропал браслет числа двадцатого — двадцать пятого, через неделю после истории с лампочками.

— И потом кражи стали совершаться регулярно?

— Да.

— А рюкзак принадлежал Лену Бейтсону?

— Да.

— И он очень рассердился?

— Не судите его слишком строго, — с легкой улыбкой сказала миссис Хаббард. — У Лена Бейтсона такой характер. Он очень добрый, великодушный, терпимый, но при этом импульсивный и вспыльчивый мальчик.

— А какой у него был рюкзак?

— Самый обыкновенный.

— Вы не могли бы показать мне похожий, мадам?

— Конечно. Кажется, у Колина есть такой же. И у Найджела. Да и у самого Лена тоже, ведь он купил себе новый. Студенты обычно покупают рюкзаки в лавке на нашей улице, в самом конце. Там продается все необходимое для туристов, всякое снаряжение, шорты, спальные мешки… И все очень дешево, гораздо дешевле, чем в больших универмагах.

— Пойдемте посмотрим на рюкзак.

Миссис Хаббард любезно провела его в комнату Колина Макнабба. Колина не было, но миссис Хаббард сама открыла шкаф, нагнулась и вытащила рюкзак.