Хикори-дикори

Пуаро не стал допытываться. Он повернулся к миссис Хаббард и включился в ее диалог с Нигелем Чэпменом, который высказал спорную мысль о том, что преступление – это одна из форм искусства и настоящие подонки общества – полицейские, поскольку они выбирают эту профессию из скрытого садизма. Пуаро потешался, глядя, как молодая женщина в очках, сидевшая рядом с Нигелем, отчаянно пытается сгладить неловкость, а Нигель не обращает на нее абсолютно никакого внимания.

Миссис Хаббард мягко улыбалась.

– У молодежи сейчас на уме только политика и психология, – сказала она. – Мы были куда беспечнее. Мы любили танцевать. Если скатать ковер в гостиной, там вполне можно устроить танцзал и плясать до упаду, но вам это и в голову не приходит.

Селия рассмеялась и лукаво сказала:

– А ведь ты любил танцевать, Нигель. Я даже танцевала с тобой однажды, хотя ты, наверное, не помнишь.

– Ты – со мной? – недоверчиво спросил Нигель. – Где?

– В Кембридже, на празднике Весны.

– Ах, весна, весна! – Нигель махнул рукой, как бы открещиваясь от ошибок молодости. – В юности чего только не бывает. К счастью, это скоро проходит.

Нигелю явно было не больше двадцати пяти. Пуаро улыбнулся в усы.

Патрисия Лейн серьезно произнесла:

– Понимаете, миссис Хаббард, мы так заняты… Надо ходить на лекции и вести конспекты, так что на всякие глупости просто не остается времени.

– Но молодость ведь у человека одна, – возразила миссис Хаббард.

Отведав на десерт шоколадного пудинга, все отправились в гостиную, и каждый налил себе кофе из кофейника, стоявшего на столе. Пуаро предложил начать лекцию. Турки вежливо откланялись, а остальные расселись по местам, выжидающе глядя на гостя.

Пуаро встал и заговорил, как всегда, спокойно и уверенно. Звук его собственного голоса воодушевлял его, и он непринужденно проболтал минут сорок пять, пересыпая свою речь примерами из практики и стараясь слегка сгустить краски. Он, конечно, валял дурака, но весьма искусно.

– Так вот, стало быть, – закончил он, – я сказал этому бизнесмену, что он напоминает мне одного льежского фабриканта, владельца мыловаренного завода, который отравил супругу, чтобы жениться на красивой блондинке, своей секретарше. Я сказал об этом вскользь, но эффект был потрясающим. Он тут же отдал мне деньги, да-да, те самые, которые у него украли, а я нашел! Сидит передо мной бледный, а в глазах – ужас. Я ему говорю: «Я отдам их благотворительному обществу». А он мне: «Поступайте как вам заблагорассудится». Ну что ж, тогда я советую ему: «Вам, месье, надо быть очень, очень осторожным». Он молча кивает и утирает пот со лба. Он перепугался насмерть, а я… я спас ему жизнь. Потому что теперь, как бы он ни сходил с ума по своей блондинке-секретарше, он никогда не попытается отравить свою глупую, вздорную жену. Лучшее лечение – это профилактика. Надо предупреждать преступления, а не сидеть сложа руки и ждать у моря погоды.

Он поклонился и развел руками.

– Ну вот и все, я, наверное, вконец утомил вас.

Раздались бурные аплодисменты. Пуаро еще раз поклонился, но не успел сесть на место, как Колин Макнаб вынул трубку изо рта и спросил:

– А теперь вы, может быть, скажете нам, зачем вы на самом деле сюда пожаловали?

На мгновение воцарилась тишина, потом Патрисия укоризненно воскликнула:

– Колин!

– Но это же и дураку понятно! – Колин презрительно посмотрел вокруг. – Месье Пуаро прочитал нам забавную лекцию, но, естественно, он пришел сюда не ради этого. Он же пришел по делу! Неужели вы думали, месье Пуаро, что вам удастся нас провести?

– Ты говори только за себя, Колин, – возразила Салли.

– Но ведь я прав!

Пуаро опять шутливо развел руками:

– Увы, я должен признаться, что наша милая хозяйка действительно сообщила мне о некоторых причинах ее… беспокойства.

Лен Бейтсон вскочил на ноги, лицо его исказилось от злости.

– Послушайте! Что здесь происходит? Это все что, подстроено?

– А ты только сейчас догадался, Бейтсон? – промурлыкал Нигель.

Селия испуганно ахнула и воскликнула:

– Значит, я не ошиблась!

Но тут раздался властный, решительный голос миссис Хаббард:

– Я попросила месье Пуаро прочитать лекцию, однако я хотела также рассказать ему о наших неприятностях и попросить совета. Я понимала, что нужно действовать, и передо мной стоял выбор: обратиться либо к месье Пуаро, либо в полицию.

Мгновенно разразилась буря. Женевьев истошно завопила по-французски:

– Какой позор, какая низость связываться с полицией!

Кто-то с ней спорил, кто-то соглашался. В конце концов Лен Бейтсон, воспользовавшись минутным затишьем, решительно предложил:

– Давайте послушаем, что скажет о наших делах месье Пуаро.

– Я сообщила месье Пуаро все факты, – поспешно вставила миссис Хаббард. – И надеюсь, что, если он захочет вас кое о чем расспросить, вы не откажетесь.

– Благодарю, – поклонился ей Пуаро. А потом, как фокусник, вытащил вечерние туфли и преподнес их Салли Финч. – Это ваши туфли, мадемуазель?

– М-мои… а откуда… откуда вы взяли вторую? Она же пропала!

– И попала в бюро забытых вещей на Бейкер-стрит.

– Но почему вы решили обратиться туда, месье Пуаро?