Хикори-дикори

Колин Макнаб опоздал. Он вел себя сдержанно и еще более отчужденно, чем обычно. Когда ужин подходил к концу, но студенты еще не начали расходиться, он встал и смущенно промямлил:

– Я сейчас ухожу, у меня дела. Но я хотел перед уходом сказать… В общем… мы с Селией решили пожениться через год, когда у меня кончится стажировка.

Он стоял, красный от смущения, жалкий, а вокруг раздавались поздравления и насмешливое улюлюканье друзей; наконец страшно сконфуженный, он удалился. Селия же зарделась, но сохраняла спокойствие.

– Ну вот, еще одного хорошего парня окрутили, – вздохнул Лен Бейтсон.

– Я так рада, Селия! – сказала Патрисия. – Надеюсь, ты будешь счастлива.

– Наконец-то на нас снизошла благодать, – сказал Нигель. – Завтра купим кьянти и выпьем за здоровье жениха и невесты. Но почему наша драгоценная Джин так мрачна? Ты что, противница брака?

– Не говори глупостей, Нигель.

– Я всегда считал, что брак гораздо лучше свободной любви. Ты разве со мной не согласна? Особенно для детей. Не очень-то приятно, когда в графе «отец» стоит прочерк.

– Но мать не должна быть слишком молодой, – вмешалась Женевьев. – Так нам говорили на занятиях по физиологии.

– Ну ты даешь! – воскликнул Нигель. – Уж не считаешь ли ты Селию несовершеннолетней? Она вполне зрелая свободная белая женщина.

– Более обидного высказывания не придумаешь! – возмутился мистер Чандра Лал.

– Да нет, мистер Лал, вы неправильно поняли, – сказала Патрисия. – Это просто идиома. Она ничего не значит.

– Я не понимаю, – сказал Акибомбо. – Если выражение ничего не значит, зачем его употреблять?

Внезапно в разговор вмешалась Элизабет Джонстон, в ее голосе звучало легкое раздражение:

– Порой люди говорят вроде бы ничего не значащие фразы, но на самом деле их слова полны скрытого смысла. Нет-нет, я говорю не об этом американизме. Я о другом. – Она обвела взглядом сидящих за столом. – О том, что случилось вчера.

– В чем дело, Бесс? – резко спросила Валери.

– Не надо, – сказала Селия. – Я думаю… я уверена, что завтра все выяснится. Правда-правда. И история с конспектами и с рюкзаком. Все выяснится, если только… человек, который это сделал, признается, как призналась я.

Она говорила искренне, лицо ее пылало, и кое-кто из студентов посмотрел на нее с интересом. Валери произнесла, коротко хохотнув:

– И все мы будем жить долго и счастливо.

После чего студенты встали и направились в гостиную. Каждый хотел услужить Селии и подать ей кофе. Потом включили радио, часть студентов разошлась по своим делам, кто-то пошел заниматься, и в конце концов обитатели дома (вернее, двух домов) на Хикори-роуд отправились спать.

«День выдался страшно долгий и утомительный, – думала миссис Хаббард, блаженно растягиваясь на постели. – Но слава богу, – сказала она себе, – все позади».

Глава 7

Мисс Лемон опаздывала крайне редко, а вернее сказать, не опаздывала никогда. Ни туман, ни буря, ни эпидемии гриппа или дорожные происшествия не могли помешать этой удивительной женщине вовремя прийти на работу. Но в то утро мисс Лемон вместо десяти прибежала, запыхавшись, в пять минут одиннадцатого. Она рассыпалась в извинениях и была какая-то встрепанная.

– Ради бога, простите меня, месье Пуаро, мне, правда, очень неловко. Я как раз собиралась выходить, но тут позвонила сестра.

– Надеюсь, с ней все в порядке?

– Как вам сказать…

Пуаро выжидающе посмотрел на мисс Лемон.

– Она безумно расстроена, просто безумно. Одна из студенток покончила с собой.

Пуаро молча уставился на нее. Потом что-то пробормотал себе под нос.

– Простите, месье Пуаро?

– Как зовут девушку?

– Селия Остин.

– От чего она умерла?

– Говорят, отравилась морфием.

– Может, это несчастный случай?

– Нет-нет, кажется, она оставила записку.

Пуаро тихо сказал:

– Этого я не ожидал. Не этого… Но все равно что-то должно было случиться. – Он поднял глаза на мисс Лемон, застывшую с карандашом в руках и блокнотом наготове. Пуаро вздохнул и покачал головой: – Нет, разберите-ка лучше утреннюю почту. Просмотрите письма и ответьте кому сможете. А я отправлюсь на Хикори-роуд.

Жеронимо впустил Пуаро в дом и, узнав в нем гостя, приходившего два дня назад, заговорщически зашептал, торопливо глотая слова:

– А, это вы, синьор… У нас беда… большая беда. Маленькая синьорина… ее нашли утром в постели мертвую. Сначала приходил доктор. Он качал головой. Теперь пришел инспектор полиции. Он наверху с синьора и падрона. Почему бедняжка решила убить себя? Вчера вечером было так весело, была помолвка.

– Помолвка?

– Да. С мистер Колин, вы знаете, такой большой, темный, всегда курит трубка.

– Понятно.

Жеронимо открыл дверь в гостиную и, впустив туда Пуаро, сказал еще более таинственно:

– Вы будете здесь, хорошо? Когда полиция уходит, я скажу синьора, что вы здесь. Ладно?

Пуаро кивнул, и Жеронимо ушел. Оставшись один, Пуаро, который не отличался особой щепетильностью, как можно тщательнее осмотрел комнату и начал рыться на полках, где хранились личные вещи студентов. Но ничего интересного не обнаружил.