Хикори-дикори

– Это лишь догадки. Наверняка я кое в чем ошибаюсь, но думаю, в принципе я прав. Сначала на рынок поступает партия рюкзаков. Простые, обыкновенные рюкзаки, точь-в-точь такие же, как и все прочие, добротные, крепкие и удобные. Однако они отличаются от остальных: у них немного иная подкладка. Как видите, она легко вынимается и позволяет спрятать в складках материи драгоценности или наркотики. Человек непосвященный никогда не догадается, ведь чистый героин или кокаин почти не занимает места.

– Это действительно так, – сказал Уайлдинг. – Стало быть, – быстро прикинул он в уме, – за одну поездку можно привезти товара тысяч этак на пять-шесть, причем абсолютно безнаказанно.

– Совершенно верно, – сказал Эркюль Пуаро. – Я продолжаю. Готовые рюкзаки поступают в продажу. Возможно, даже не в один, а в несколько магазинов. Хозяин магазина может быть членом мафии, а может и нет. Вполне вероятно, что он продает дешевый товар просто потому, что считает это выгодным, – его рюкзаки пользуются бо́льшим спросом, чем у конкурирующих фирм. Разумеется, всем заправляет определенная группа людей, имеющая полный список лондонских студентов. Главарь шайки – либо сам студент, либо выдает себя за студента. Ребята ездят за границу. Где-то на обратном пути рюкзак подменяется. Студент возвращается в Англию: на таможне его багаж почти не досматривается. Он приезжает домой, распаковывает вещи и запихивает рюкзак в шкаф или просто кидает его в угол. И вот тогда происходит вторая подмена; хотя, возможно, меняется лишь подкладка рюкзака.

– Вы думаете, именно это происходило на Хикори-роуд?

Пуаро кивнул.

– Но какие у вас доказательства, месье Пуаро?

– Рюкзак был разрезан, – сказал Пуаро. – Почему? Явных причин нет, поэтому я попытался домыслить причину. Рюкзаки, которые в ходу на Хикори-роуд, слишком дешевые. Это странно. В пансионате произошел ряд эксцессов, но девушка, оказавшаяся виноватой, клялась и божилась, что рюкзак она не трогала. Поскольку в остальных проступках она созналась, почему бы ей было не сознаться в порче рюкзака? Вывод один: она говорила правду. А значит, у человека, пытавшегося уничтожить рюкзак, были на то свои основания… Кстати сказать, разрезать рюкзак – далеко не пара пустяков. Человек пойдет на это лишь в самой критической ситуации. Я понял, в чем дело, когда выяснилось, что рюкзак был разрезан примерно тогда же, когда в пансионат пришел полицейский. На самом-то деле его визит не имел никакого отношения к контрабанде, однако представьте себе логику преступника: вы замешаны в контрабандной торговле, и вот однажды вечером вы приходите в пансионат, а вам сообщают, что в дом нагрянула полиция и сейчас полицейский беседует наверху с миссис Хаббард. Вам тут же приходит в голову, что полиция напала на ваш след, а в доме как раз лежит недавно привезенный из-за границы рюкзак, из которого еще не успели вынуть или вынули, но недавно контрабандный товар. Если полиция напала на след контрабандистов, она, естественно, захочет осмотреть рюкзаки студентов, проживающих на Хикори-роуд. Взять рюкзак и унести его из дома вы боитесь – ведь, вполне возможно, за домом следят, а спрятать или замаскировать рюкзак не очень легко. И тогда вам приходит в голову разрезать его на куски и спрятать их среди хлама, валяющегося в котельной; ничего лучше вы придумать не можете. Но даже если наркотиков в рюкзаке нет, все равно при тщательном анализе на подкладке можно обнаружить их следы. Следовательно, рюкзак надо уничтожить. Наркотики или драгоценности можно временно положить в пачку морской соли. Согласитесь, что мое предположение вполне правдоподобно.

– Да, но, конечно, это лишь гипотеза, – возразил Уайлдинг.

– Возможно также, что с рюкзаком связано еще одно маленькое происшествие, которому раньше не придавалось особого значения. По словам слуги-итальянца Жеронимо, однажды, когда в дом пришла полиция, в холле погас свет. Он захотел заменить лампочку, но не нашел ни одной. А ведь он точно помнил, что всего два дня назад в ящике лежало несколько запасных лампочек. Вполне возможно, – хотя доказательств у меня нет, и я не уверен, что прав, – возможно, человек, за которым водятся кое-какие грешки, человек, занимавшийся контрабандой и раньше, испугался, что при ярком свете полицейские могут его узнать. Поэтому он тихонько выкрутил лампочку в холле и спрятал запасные, чтобы нельзя было зажечь свет. В результате в холле горели только свечи. Но это, как я уже говорил, лишь предположение.

– Умная мысль, – сказал Уайлдинг.

– И вполне правдоподобная, сэр, – с воодушевлением подхватил сержант Белл. – Знаете, мне все больше кажется, что это возможно.

– Но если вы правы, – продолжал Уайлдинг, – то контрабандисты орудуют не только на Хикори-роуд.

Пуаро кивнул:

– О да. Организация может охватывать целую сеть студенческих клубов, общежитий и так далее.

– Но между ними должно быть связующее звено, – сказал Уайлдинг.

Инспектор Шарп впервые вставил слово.