Хиллсайдский душитель. История Кеннета Бьянки

На самом деле адвокат знал о виновности Рамиреса. Тот оставил в живых слишком много свидетелей. У защиты могли возникнуть трудности только в том случае, если прокурор попытался бы повесить на Ночного охотника другие дела. Однако, насколько известно, он не только не сделал этого, но даже не собирался.

Многие адвокаты предпочитают, чтобы с насильником работала женщина-юрист либо чтобы в зале суда ежедневно присутствовала его близкая знакомая. Сексуальное насилие не имеет ничего общего с сексуальным желанием. Многие убийцы и насильники, совершив злодеяние, возвращаются домой, к любящим, нежным женщинам, которые понятия не имеют, чем занимается их партнер. И в залах суда бытует убеждение, что обвиняемого в изнасиловании мужчину, которого поддерживает неравнодушная к нему женщина, скорее посчитают невиновным.

— Все говорили, что мое присутствие принесет ему пользу в суде, — продолжала Кристин, — ведь у меня двое детей, а если у человека жена и двое малышей, он наверняка нормальный. Этого-то и хотел его адвокат.

Однажды появились газетчики, меня сфотографировали, и снимок поместили в «Ю-эс-эй тудэй» на второй странице. Мы тогда всего год как познакомились. На следующий день после выхода статьи мне начали беспрерывно названивать со всех телешоу. С телешоу, из журналов и всяких таких мест. С тех пор я только и бегала по разным шоу. Все хотели, чтобы я пришла и рассказала о наших с Ричардом отношениях. И каждый твердил, что мои внешние данные помогают поддерживать интерес к его делу.

Рамиреса осудили, а Кристин продолжала жить по-прежнему. Но реальным мотивом, заставившим ее ввязаться во все это, для нее были отношения со своими родителями: «Я их втаптываю в грязь, и мне это нравится».

— Я кое-что поняла, прочитав вашу книгу, — сказала мне одна дама, когда я раздавал автографы в торговом центре города Юма, штат Аризона. — Дети не железные. Если причинить ребенку боль, рана не заживет, пока кто-нибудь из взрослых не попытается залечить ее.

— Как-то не думал об этом, — соврал я. — Но вы правы. Если врачи или социальные работники протянули бы подрастающему Кену руку помощи, возможно, он не превратился бы в такое чудовище.

— Наверняка, — заявила она. — Странно, что вы не подчеркнули эту мысль в своей книге.

Подобные рассуждения я слышал в Вустере, Чикаго, Вашингтоне и других городах. Иногда от мужчин, иногда от женщин, а то и от нескольких человек сразу. Каждый раз я делал вид, что удивлен, про себя же радовался.

Я не «идейный» писатель, что бы это ни значило. В моих книгах нет ни масштабных тем, ни глубокомысленных посланий, которые можно поместить на обложке какого-нибудь философского издания. Я рассказываю истории, и не важно, вымышленные они или подлинные. Когда сюжет основан на реальных событиях, я стараюсь излагать материал интересно и правдиво, чтобы читателю не пришлось сожалеть о покупке. В то же время, чем дольше я работал над «Хиллсайдским душителем», тем больше меня волновало детство Кена Бьянки. Младенец был рожден юной безалаберной матерью, отдан на усыновление (после череды приемных семей) и воспитан эмоционально неустойчивыми родителями. Всякий раз, когда подрастающий мальчик нуждался в помощи, он ее не получал.

Мне очень хотелось донести до сознания читателей, что Кен Бьянки тоже жертва. Да, он убивал. Да, однажды он рассматривал вопрос о лечении, но отказался него, по-видимому, боясь услышать то, чего не хотел знать. Разумеется, это было осознанное решение уже взрослого человека, отвергнувшего единственное средство, которое могло предотвратить первые убийства. Бьянки им не воспользовался и вскоре уже не мог справиться с яростью, что привело к изнасилованиям и убийствам.

А как же другие страдающие дети? Как же те, кто еще не достиг точки невозврата? Дети, чье будущее еще можно спасти?

Я не хочу сказать, что любовь и психологическое консультирование обязательно направят человека по верному жизненному пути. Это ерунда. Ни один родитель не в состоянии создать такую среду, чтобы впоследствии, став взрослым, ребенок всегда поступал правильно.

Родительская задача проще, и в то же время сложнее. Родитель обязан продемонстрировать разные варианты поведения, чтобы ребенок сумел понять, что такое хорошо и что такое плохо. Мать с отцом не виноваты, если ребенок собьется с пути; настоящая родительская неудача — это когда ребенок не различает добро и зло.

Я говорил об этом со своей женой. Она работала учительницей, любила детей и знала, с какими эмоциональными проблемами им приходится справляться. По мере сил жена старалась помочь одному трудному ребенку, который оказался в ее классе. Иногда у нее получалось, но иногда мальчик не поддавался, и ей так и не удалось выяснить, что с ним в конце концов сталось.

Шли месяцы, годы. Я продолжал писать книги; часть из них была основана на реальных событиях, другие нет. Некоторые задевали читателей за живое и обретали большую популярность; другие продавались хуже, чем я рассчитывал.