Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии

В этом письме от 5 мая Оливия писала, что не видит другого выхода, как написать ей, Жа-Жа, хотя та может подумать, что «я вмешиваюсь в вашу жизнь, но, думаю, вы знаете, что я люблю вас настолько, чтобы действовать только ради вашей пользы». Затем она рассказала о звонке Франчески Конраду, который, немного поговорив с дочерью, предложил ей поговорить с Оливией. О том, что, по словам Франчески, Жа-Жа «больше не хочет о ней заботиться», что Жа-Жа уже несколько раз сокращала ей содержание. Что Франческа собирается летом ехать в Лондон, но, поскольку ей негде там остановиться, она думает устроиться на работу в отеле «Лондон-Хилтон» и снимать там номер. Оливия объяснила Франческе, что из этого ничего не выйдет, так как сотрудникам компании не разрешается жить в принадлежащих ей отелях. Тогда Франческа сказала, что, если она не может поехать в Лондон, а Жа-Жа не хочет, чтобы она приехала к ней в Лос-Анджелес, может, ей можно будет провести лето в имении отца Каза Энкантадо. Оливия с сожалением объяснила девушке, что «Конраду это не по вкусу, что с тех пор, как сыновья его стали взрослыми, он не позволяет им жить с ним и даже сестрам запрещает приезжать к нему без предупреждения, так как с возрастом все больше предпочитает жить в одиночестве».

Вообще-то Ники жил у Конрада после развода с Элизабет Тейлор. Потом, когда он уехал, Конрад переделал для него гостевой домик, но Ники отказался возвратиться в поместье отца. Хотя Конрад определенно хотел, чтобы сыновья жили независимо, он не отказывал им в гостеприимстве, если им негде было жить. Он был не очень общительным, и все-таки сестры изредка и недолго гостили у него. Но с Франческой все было иначе, он действительно не хотел, чтобы она приехала в Каза Энкантадо.

«Надеюсь, она на меня не обиделась, – писала Оливия, оказавшаяся замешанной в личные дела Хилтонов. – Она была со мной очень любезна, но чувствовалось, что она расстроилась и растерялась. Мне очень хотелось бы ей помочь, но вы понимаете, что при всем моем желании руки у меня были связаны».

В заключение Оливия просила у Жа-Жа прощения за «свое вмешательство», но она считала, что Жа-Жа следует знать об этом. Она подписалась: «С любовью, Оливия».

Глава 8 «Какая еще Жа-Жа?»

Жа-Жа немедленно ответила на письмо Оливии.

«Дорогая Оливия, я вовсе не считаю, что вы вмешиваетесь в мою жизнь и в жизнь моей дочери», – писала она и выражала радость оттого, что Франческа обратилась за помощью к Оливии. Она благодарна Оливии за ее «роль посредника между Франческой и ее отцом, поскольку, видит бог, мне эта роль никогда не удавалась». Растить ребенка «в наш век» довольно трудно, особенно учитывая, что она воспитывает дочь без отца и к тому же постоянно занята в шоу-бизнесе. Однако, поспешила она добавить, она вовсе не оправдывает ни себя, ни дочь. Как только Конрад вернется в Лос-Анджелес, она намерена встретиться с ним и обсудить проблемы Франчески. Она благодарила Оливию за заботу о Франческе, подписалась «любящая Жа-Жа», а в постскриптуме приглашала Оливию как-нибудь вместе пообедать. «Нам с вами будет о чем поговорить. Возможно, вы слышали, что с тех пор, как мы с вами виделись в последний раз, я сменила не то одного, не то двух мужей».

Узнав, что Конрад возвращается в Лос-Анджелес, Жа-Жа, как и обещала, стала ему звонить, чтобы договориться о встрече. Не сумев до него дозвониться, она без предварительной договоренности явилась в Каза Энкантадо. Дворецкий Конрада Хьюго Менц, незадолго до этого сменивший Уилсона, сказал ей, что Конрада нет дома, что он находится в своем офисе. И Жа-Жа немедленно отправилась в офис Хилтона в Беверли-Хиллз.

Войдя в офис Конрада, она застала Оливию Уэйкмен на ее обычном месте в приемной перед кабинетом ее бывшего мужа. Женщины тепло поздоровались, Жа-Жа сделала ей комплимент, сказав, что она очаровательно выглядит. Затем сообщила, что два дня назад приехала из Европы и сегодня днем снова уезжает, поэтому очень торопится.

– Пожалуйста, скажите Кони, что к нему явилась королева драконов, – со смехом попросила она, пребывая в отличном настроении.

– Да, конечно.

Войдя в кабинет Конрада, Оливия доложила, что пришла Жа-Жа и сидит у него в приемной.

– Какая еще Жа-Жа? – спросил он.

– Жа-Жа Габор, кто же еще, – усмехнулась Оливия.

Через открытую дверь Жа-Жа слышала его вопрос и встревожилась. Он что, шутит? Нет, быть такого не может!

– С ним что-то случилось, – сказала она Оливии, когда та снова вышла в приемную. – Скажите, что с Кони? – в тревоге спросила она.

– Да ничего, все в порядке, – сказала Оливия.

– Но, Оливия, он так странно выразился! – не отставала от нее Жа-Жа. – Разве он не знает, кто я такая? Господи, уж не признак ли это старческого слабоумия? Скажите мне, Оливия, я член семьи и имею право знать.

– Пожалуйста, Жа-Жа, успокойтесь, – сказала Оливия, не желая вмешиваться. – Да вы сейчас сами его увидите.

И она проводила ее в кабинет Конрада.