Химера

Маловероятно. Окружающие детали выглядели явственно и реалистично: гнилая вонь, сырость, боль в животе, словно Натали пришла в себя во время кесарева сечения… Опять эти образы, связанные с родами и беременностью! Они преследовали ее и в жизни, и во снах. Кроме наполнявшей сердце светлой радости, рождение дочери оставило в памяти страшную боль, а в душе – разочарование от катастрофы, в которую превратилась ее фигура. В некотором смысле ее красивая и глянцевая жизнь была омрачена этим днем. Все беды начались с этого момента…

Тьма около нее зашевелилась. У Натали оборвалось дыхание. Она здесь не одна! Как можно было об этом забыть! В подземелье был кто-то еще! Тот, кто привел ее в чувство!

Испуганный взгляд забегал по тьме, пытаясь различить таинственного соседа. Увенчанный плавником влажный бугор спины. Змеящийся по полу хвост…

Натали заткнула себе рот, чтобы не закричать.

Все правда! Все – от начала до конца! Чудовище из фильма ужасов. Оно сейчас рядом. Огромное, кошмарное, нечеловеческое. Оно утащило девушку в свою пещеру, в свое страшное жилище!..

В груди опять забулькало. Натали сдавила рот, боясь раскашляться и привлечь внимание жуткого создания…

Не подходить к воде. Ни в коем случае.

Кажется, так ей говорил Митя. Она не послушала. Она сочла предупреждение несусветной глупостью. И вот «принцесса Натали», как называл ее папа, оказалась здесь, в темноте и сырости, в страхе и зловонии. А рядом с ней распласталось чудовище, которое похитило и убило других девушек до нее.

Натали долго сидела неподвижно, боясь пошевелиться. Близость инородного существа ощущалась кожей, а слух ловил шумное хрипловатое дыхание. Наверное, если протянуть руку, то она могла бы дотронуться …

– Соти, каканя пеканяя кыкынка! – вдруг пророкотала темнота. – Каканя пеканяя кыкынка. Соти!

Натали подскочила от неожиданности. От ужаса зашевелились волосы на затылке.

Она ожидала чего угодно, но только не речи. Существо разговаривало! Натали Савичева, привыкшая разбирать тарабарщину, на которой общалась ее двухлетняя дочь, могла это утверждать. Перевести на человеческий язык фразу, исторгнутую существом, для нее не составило труда.

– Соти! – не унимался монстр. – Соти! Соти!

Что-то влажное и скользкое ткнулось в руку. Натали нащупала стебель. Пробежала по нему пальцами, добралась до цветка. Так и есть. Она поняла правильно.

«Смотри, какая прекрасная кувшинка», – говорило существо.

Словно прорвав преграду, Натали закричала во весь голос, выплескивая ужас. Существо не осталось в стороне и поддержало ее утробным ревом, от которого задрожали стены.

Мешанина живых звуков наполнила бетонное подземелье. Сквозь небольшое вентиляционное отверстие в потолке они просочились наверх, но тут же растворились в монотонном реве центробежных насосов, гонящих воду в огромную водопроводную систему отеля – в его бесчисленные краны и поливочные шланги, в джакузи и бассейны, в фонтаны и пруды.

Даже если бы рядом с насосами оказался человек из обслуживающего персонала, он при всем желании не разобрал бы этот крик среди технологического шума.

Глава 22

Автозак приехал, когда стемнело. В комнату, где сидел Митя, вошли два опера. Объявив, что «ему пора», взяли с двух сторон под руки и вывели на улицу.

Видимо, Абрамов категорически запретил полицейскому фургону въезжать на территорию, потому что через отель шли пешком. Вдоль дорожек горели фонари. После душной кладовки Митя с наслаждением втягивал ноздрями вечернюю прохладцу и подставлял лицо слабому ветерку. Кто знает, может, это последняя прогулка в его жизни? Может, ему больше не быть на свободе?

Чтобы скрыть наручники, мордастый оперативник Коля накинул на запястья свою куртку, хотя эта мера все равно была бесполезной. И так было понятно, кого и куда ведут. Попадавшийся навстречу персонал останавливался и провожал их взглядами. Работников отеля что-то много было на дорожках, и Митя решил, что по подсобкам разлетелся слух о его аресте, и народ вышел посмотреть.

Из-за дурацкого ВИП-статуса его знал каждый дворник, каждая уборщица. В их взглядах не было удивления. Только осуждение. Тяжелое, стыдливое. На него смотрели так, будто это он убил и расчленил тех несчастных девушек.

На перекрестке дорожек он увидел Лену. Она застыла возле своей тележки, усердно вытирая ладони о подол и делая вид, будто не смотрит на Савичева. На щеках пылал румянец, скулы напряжены, губы презрительно поджаты. Митя ощутил в ней комок обиды и злости. Ясно, о чем она думала. С виду нормальный человек, а оказался маньяком. Вот и доверяй после этого людям!

Он опустил голову, чтобы не встречаться с ней взглядом, словно в самом деле был в чем-то виноват.