Химера

— Столкновения с леутцами мне больше нравились, — Юго потер разбитый лоб, приложился обо что-то, пока его кидало по рубке. — Штурвалом что ли получил.

— Связь есть. С "Авалакха" передают, — радист бы так же всклокочен и грязен, как они все. Ну скажите, откуда на образцовом найлском корабле может взяться грязь?

— Что там.

— Его величество…

— Что?

— Говорят, без сознания.

Гваль отошел к пустому, без стекла, проему и вдохнул влажный воздух, перемешанный с запахом пороховой гари и еще чего-то едкого, незнакомого. Небо было светлым, солнце давно уже упало за горизонт, оставив их корабли в руках северной ночи.

Кое-где выступали темные острова, топырящиеся лесом шипов. Мертвый дракон, огромный, долгий и невозможный, покойно лежал в плотной соленой воде, а под ним лежала бездна.

Дрожали руки, горло пересохло и саднило от криков. Мозг отказывался принимать происходящее.

Застрекотало на пределе слышимости — чудом уцелевшая камана возвращалась на палубу.

— Одно могу сказать, приказ открыть огонь я отдал раньше, чем понял, что такое на нас набежало, — Юго ухмыльнулся. Известие о ранении его величества не слишком его взволновало. — Ждал подлянки, но не такого размера. Может, пары подлодок, как всегда. Неужели кто-то из предков всплыл из глубины?

— Не думаю, что это был предок.

Гваль смотрел в бинокль на махонькую стрекочущую каману, избегая наводить бинокль на останки чудовищной туши, словно она от этого могла исчезнуть — и поэтому увидел первым.

С неба, прямо на них, стремительно падала серебристая точка. А за ней, на ней и вокруг нее клубился черный рой — будто осы.

Только, судя по всему, это были очень большие осы.

* * *

Сторож "Журавьей косы" против ожиданий не спал, на первый же гудок выскочил из домика.

— Господин Илен! Слава богу, хоть кто-то… что там в столице стряслось?

— А что там стряслось? — удивился Рамиро.

— Как, вы не знаете? Жертвы, убийства, все горит! У меня семья на Песчаной… господи, я тут с ума схожу.

— Эммм… — сказал Рамиро.

— А вот это… это кровь! Откуда на вас? — сторож пытался рассмотреть его сквозь полуопущенное стекло.

— Ерунда, собаки покусали.

— Какие собаки?

— Бродячие.

Рамиро отмахнулся, будто нападения собак — обычное дело в столице.

— Так вы ничего не видели? — отступил сторож.

— А что радио говорит?

— Да не слышно радио, помехи адские! Что-то про Полночь твердят, на дролей ссылаются.

Рамиро потер переносицу и полез за сигаретами.

— Так вы ничего не знаете? — В голосе сторожа слышалось то ли разочарование, то ли облегчение. — А кто там у вас? Мальчишка ваш?

— Ну да. Спит.

— А чего вы ночью-то приехали? Я думал, все работы сделаны…

— Я тоже так думал. Нет, еще не доделаны дела.

— Ну, проезжайте тогда.

Шлагбаум поднялся и Рамиро въехал в "Новые Сумерки".

18

На экране мелькнула когтистая лапа, сноп помех расчертил изображение белыми трещинами. Звука не было, но хлопанье чешуйчатых крыльев и яростные выкрики, исторгаемые зубастыми пастями, звучали прямо в голове. Серая сеть моря приближалась, тошнотворно вращаясь. Герейн почувствовал головокружение. Несколько быстрых дерганых рывков, картинка сместилась, мелькнула располосованная в нескольких местах верхняя оболочка ската. Хвостатая тварь, сгорбившись и дергая зазубренным хвостом, как бичом, драла серебристую ткань с остервенением кота. Рядом спикировала еще одна, вцепилась, раскрыла пасть, зашипела в камеру, подалась вперед, надвинулось бронированное черными чешуями брюхо, снова по экрану побежали зигзаги и полосы.

Скат падал, крутясь волчком, и урывками передавал последние крохи информации.

— Держи его! Сель! Выравнивай. М-мары драные.

Герейн заставил себя смотреть на небо, исчерченное силуэтами поршневых истребителей, на черные кляксы тварей, вывалившихся из воздуха, как из дырявого мешка, на расходящиеся в серой глянцевой воде пятна драконьей крови, на силуэты потрепанных кораблей внизу — все это мелькало в сумасшедшей карусели. Скат неостановимо падал, и все усилия дролери выправить его пропадали впустую.

— Бесполезно.

Мелькал в небе маленький алькон с серебряными полосами на крыльях, вел за собой другие машины — Сэнни был в своей стихии, на своем месте. Столкнулся со стремительной спиралью полуночных тварей, выпал из кадра, снова мазнуло по экрану холодной северной водой — тени и вспышки отражались в ней.

Герейну жгло глаза — он никак не мог сморгнуть. Казалось, что опустит веки и что-нибудь непоправимое случится. Костяшки стиснутых в кулаки пальцев болели. Ему надо быть там, рядом с братом, вести серебряные крылья в бой, пулеметным огнем полосовать врага — древнего и такого реального теперь, когда привычный мир в одночасье рухнул.