Химера

Из кармана он достал хрустальную колбу, протянул её и поставил на стол перед командиром. Внутри покоился цветок. Синий цветок из далёких земель. Хрупкое растение, что никогда не смогло бы тут расти.

— Объясни, Вестник — сказал Зеррас, поднимая колбу. На его лице мелькнула лёгкая улыбка.

— Дар. От слабого сильному. Чтобы сильный не забывал слабого. — Иншерис улыбался уголками рта, и смотрел на Зерраса.

— Я приму твой дар. Иди.

Вестник кивнул и ушёл. Зеррас полюбовался цветком, оглянулся на окно. Задумался, остались ли у него дела на сегодня. Улыбнулся.

Он встал, и из своих приёмных покоев прошёл в комнату за запертой дверью. Здесь стоял треножник, с закрытой квадратной пластиной на нём. Завеса из кожи "чёрного савана" закрывала её, он откинул её в сторону. Это был мольберт. Перед ним лежала кисть, но не было красок. Он бережно поставил колбу с цветком на его край.

Он сменил свою парадную форму на домашнюю накидку. Снова взял колбу, полюбовался сохранённым магией цветком. Взял с мольберта кисть, и макнул её в единственный пузырёк с бесцветной жидкостью, потом поставил на холсте точку.

Зеррас улыбнулся, и открыл колбу. Магия сохранения рассеялась, и цветок столкнулся с Миазмой. Он немедленно начал вянуть — через тридцать минут он скукожится и почернеет.

Зеррас протянул руку к нему, и оторвал от цветка лепесток. Он прилепил его на холст, на точку, которую пометил клеем, разгладил, покрыл клеем сверху. Оторвал следующий лепесток и повторил процесс. Он работал медленно, с улыбкой, пока лепестки не закончились. Он выбросил бесполезный для него стебель и отошёл, любуясь своей работой.

На большом холсте, в бессмысленном узоре были наклеены лепестки. Сотни цветочных лепестков, попавших к нему из других земель. Приклеенные к холсту, и покрытые клеем-лаком сверху, закрытые от Миазмы. Он не помнил, когда начал своё увлечение — много лет назад, когда ему попал в руки чуждый цветок, который немедленно увял.

Цветы было сложно достать в крепости, и на холст ушло много лет. Серый квадрат холста, сотканного из волокна перемолотых хищных деревьев, был почти полностью залеплен лепестками. Синие лепестки нового цветка закрыли немногие точки, где холст ещё проглядывал.

Зеррас улыбнулся. Ещё несколько лет, и он закончит холст. Тогда, она начнёт следующий слой, и будет приклеивать новые лепестки поверх старых. А потом, когда-нибудь, начнётся ещё один слой.

За пределами крепости, Тгарнт отправился в неизвестность на повозках, вместе с остальными "неудачниками" и "мусором". Они ехали несколько дней, отбиваясь от местной живности. Не вся она избегала сильных демонов из их каравана, и за время пути они потеряли несколько новичков.

Поездка окончилась внезапно. Тгарнт вышел из повозки и увидел огромную толпу. Таких же "неудачников" как он — ему показалось, что здесь было несколько тысяч демонов — две или три тысячи. Здесь стояли палатки, дежурили часовые, кое-как был организован лагерь. Лучники выпускали иногда стрелы в воздух, отгоняя ещё один "чёрный саван". Иногда вместо стрел в небо била молния.

— Здесь я покидаю вас. — заявил тогда Иншерис — выполните своё предназначение.

Тгарнт не успел разобраться в тонкостях местной жизни. Их группа была последней. Ему выдали копьё, старый нагрудник и шлем, когда узнали что он непробуждённый и отправили в группу таких же как он. Встреча переросла в драку, и быстро определился его ранг — довольно неплохой. Неплохой для "личинок".

Еды не было. В соседней группе был лучник и он успел подбить чёрный саван, который растерзали и съели сырым. Охотники не делились едой ни с кем, а отобрать её у них не получилось. Пробуждённые демоны сидели вдали и, полузакрыв глаза, дышали Миазмой. Тгарнт лёг спать голодным. Ему и другим личинкам требовался сон.

Он проснулся рано утром, и по привычке приготовился к засаде на Наставника, но потом вспомнил, где он. В животе урчало. Он не смог найти времени на еду и охоту — их построили, а потом из потёртого фургона стали раздавать непривычные наплечные мешки. Его мешок пульсировал и как будто бы пытался вдохнуть в себя Миазму. От него тянулась длинная трубка, кончавшаяся раструбом с кое-как прикреплёнными к нему ремнями. Им сказали прикрепить раструб на лицо, когда Миазма начнёт редеть.

Он удивился. Редеть? Миазма может редеть?

Потом они отправились в поход, что длился несколько дней. По-прежнему было мало еды, но несколько раз они смогли выделить время для охоты. Голодный и беспокойный Тгарнт шёл днём, торопливо пытался поймать что-то съедобное вечером, и чутко спал ночью. Пробуждённые демоны игнорировали "личинок" — все, кроме того, который командовал ими. Он ограничивался лишь короткими командами и думал о чём-то своём.