Химера

Джек уже давно не любовался звездами. Последнее время он, казалось, избегал даже мельком глядеть на них. В детстве Джек любил смотреть на небо. Мама рассказывала ему, что однажды вечером, когда он только начинал ходить, Джек вышел на лужайку и, вытянув руки, пытался дотронуться до луны. И, когда ему не удалось, разревелся от огорчения.

Луна, звезды, чернота космоса — теперь все это было ему недоступно, и частенько Джек чувствовал себя маленьким мальчиком, плачущим от огорчения.

Он выключил воду, уперся руками в отделанную кафелем стену и постоял немного, склонив голову. С волос стекала вода. «Сегодня шестнадцатое июля, — думал Джек. — Эмме осталось восемь дней до полета». Он чувствовал, как замерзает влажная кожа.

Через десять минут Джек уже оделся и сел в машину. Был вторник. Сегодня Эмма с новым экипажем заканчивает трехдневную комплексную тренировку. Она, конечно, устанет и не захочет встречаться с ним. Но завтра Эмма будет уже на пути к мысу Канаверал. Завтра они уже не увидятся.

Оказавшись в Космическом центре имени Джонсона, он оставил машину на парковке у Тридцатого корпуса, быстро показал удостоверение НАСА охраннику и поторопился наверх, в зал управления полетом шаттла. Там царила напряженная тишина. Комплексная полетная тренировка была чем-то вроде выпускного экзамена как для астронавтов, так и для наземных служб. Наполненный критическими моментами прогон полета от старта до посадки с неожиданно возникающими неисправностями, которые всех держали в огромном напряжении. Три команды операторов не раз за последние три дня сменяли друг друга, и сейчас за пультами управления сидели два десятка усталых мужчин и женщин. Мусорные корзины были переполнены стаканчиками из-под кофе и банками из-под диетической пепси. Кое-кто из операторов увидел Джека и кивнул ему в знак приветствия, но времени как следует поздороваться не было — наступил главный кризисный момент, и все сконцентрировались на решении проблемы. Джек несколько месяцев не появлялся в ЦУПе, и теперь снова ощутил знакомое возбуждение, ту наэлектризованность, которая, казалось, физически ощущалась в этом зале во время полета.

Он направился к третьему ряду пультов управления и остановился рядом с руководителем полетов Рэнди Карпентером, которому в тот момент было не до разговоров. В программе полетов шаттлов Карпентер был верховным жрецом. В нем было сто двадцать пять килограммов, и, присутствуя в зале, Рэнди производил сильное впечатление: живот, нависающий над ремнем, широко расставленные ноги — капитан корабля на мостике, и только. Здесь Карпентер был главным. «Я живой пример того, — любил говорить он, — как далеко может продвинуться в этой жизни толстяк-очкарик». В отличие от легендарного руководителя полетов Джина Кранца, чья фраза: «Ошибка — это не вариант» — сделала его любимцем средств массовой информации, Карпентер был известен только в стенах НАСА. Из-за отсутствия фотогеничности его почти никогда не снимали, вне зависимости от события.

Вслушиваясь в переговоры по каналу связи, Джек быстро понял, в чем состоит сложность ситуации, с которой работал Карпентер. С такой же проблемой столкнулся Джек и на своей комплексной тренировке два года назад, когда еще был в отряде астронавтов, готовясь к полету 145. Экипаж корабля сообщил о резком падении давления в кабине. Времени на то, чтобы найти причину, не хватало; нужно было начинать аварийный сход с орбиты.

Оператор службы динамики полета, который сидел в первом ряду пультов, известном как «окоп», быстро выстраивал траектории полета, чтобы определить лучшее место посадки. Для наземных служб это не игра — все слишком хорошо понимали: если бы ситуация была настоящей, на карту были бы поставлены жизни семи человек.

— Давление в кабине упало до семисот тридцати пяти миллиметров, — сообщили из Контроля среды.

— Авиабаза Эдвардс, — объявил оператор динамики полета. — Посадка ориентировочно в тринадцать ноль-ноль.

— При этой скорости давление в кабине упадет до трехсот семидесяти миллиметров, — сообщил оператор контроля среды. — Советую надеть шлемы уже сейчас, до входа в атмосферу.

Оператор связи передал рекомендацию «Атлантису».

— Вас понял, — ответил командир Вэнс. — Шлемы надеты. Включаем двигатели для схода с орбиты.

Сам того не желая, Джек поддался общему настроению. Пока шли секунды, он неотрывно смотрел на главный экран зала — там на карте мира был отмечен путь корабля. Он знал, что все эти сложные ситуации специально разрабатывались неутомимой командой имитации полетов, но это зловеще-серьезное упражнение подействовало и на него. Джек не ощущал напряжения собственных мышц, он лишь внимательно следил за сменой мелькавших на экране данных.

Давление в кабине упало до трехсот семидесяти миллиметров.

«Атлантис» вошел в верхние слои атмосферы. Связь прекратилась, начались двенадцать долгих минут тишины, когда от трения о воздух вокруг орбитальной ступени образуется облако ионизированного газа, препятствующее коммуникациям.

— «Атлантис», прием, — произнес Капком.