Химера и антихимера

Прежде чем начать об эволюции жизни на Земле, давайте поговорим о жизни вообще. Конечно, вопрос этот едва ли проще вопроса о виде. Советские биологи официального направления любят цитировать Энгельса с его знаменитой фразой: «Жизнь есть способ существования белковых тел». Но священный пыл марксистского божка не способен удовлетворить и вопроса пытливого студента, который не видит никакой жизни в сыром яичном белке, например, помещенном в стакан при 37 градусах. Даже если бы современный Энгельс подгреб под себя все достижения новой науки, вряд ли после его обобщений мы поняли, что такое жизнь. Жизнь нельзя определить из фактов, жизнь сама определяет факты. И жизнь надо искать в проявлениях духа. Но об этом позднее, а сейчас давайте разглядим подходы к этой проблеме.

Много поколений исследователей пытались дать достаточно исчерпывающее определение жизни, иногда оно было слишком широким, иногда очень узким. Как бы то ни было, даже в неудачных определениях содержится больше информации о живом, чем в определении Энгельса. Сейчас старых авторов трудно найти даже в центральных библиотеках, поэтому воспользуемся для обзора проблемы сведениями из сочинений Герберта Спенсера «Основания биологии» (1870, Санктъ-Петербургъ, издание Н.П. Полякова).

Шеллинг считал, что жизнь есть стремление к индивидуализации. Это определение устраивает меня больше других, в том числе и спенсеровского, хотя и было подвергнуто им критике «… потому, что оно относится не столько к функциональным изменениям, составляющим жизнь, сколько к структурным изменениям тех агрегатов материи , которые обнаруживают жизнь».

Вот определение Ришерана: «Жизнь есть совокупность явлений, следующих одно за другим в течение ограниченного времени, в организованном теле». По мнению Спенсера, «оно не выдерживает критики, так как оно одинаково применимо и к разрушению, которое следует за смертью. Ведь разрушение также «совокупность явлений, следующих одно за другим в течение ограниченного времени, в организованном теле».

«Жизнь – по определению Де-Бленвиля – есть двойное внутреннее движение соединения и разложения, вместе общее и непрерывное». Это понятие в некоторых отношениях слишком узко, в других слишком широко. С одной стороны, выражая то, что физиологи называют растительной жизнью, оно исключает нервное и мышечное отравления, - два класса жизненных явлений, наиболее выдающихся и характеристических. С другой стороны, оно описывает не только процессы и дисинтеграции, происходящие в живом теле, но и процессы, совершающиеся в гальванической батарее; и гальваническая батарея обнаруживает «двоякое внутреннее движение соединения и разложения, вместе общее и непрерывное».

В другом месте я сам предложил определить жизнь как «координацию действий»; я и теперь склоняюсь в пользу этого определения, как соответствующего факта с достаточной точностью. Оно включает все органические изменения и внутренностей, и членов, и мозга. Оно исключает всю большую массу неорганических изменений, вовсе не проявляющих координации или проявляющих ее в очень малой степени. Делая координацию отличительною особенностью жизненности, мое определение влечет за собой две истины, а именно, что остановка координации есть смерть и неполная координация есть болезнь. Сверх того оно гармонирует с нашими обыкновенными понятиями о жизни в ее различных градациях: организмы, которые мы причисляем к низшим по их степени жизни, проявляют мало координаций действий; восходя же от этих организмов к человеку, мы видим, что замечаемое повышение степени жизни соответствует увеличению пределов и сложности координации. Но, подобно другим, и это определение включает слишком много, потому что и о Солнечной Системе с ее правильно повторяющимися движениями и самоуравновешивающимися пертурбациями можно сказать, что она обнаруживает координацию действий. И как бы ни казалось основательно соображение, что, в отвлечении, движения планет и спутников входят в понятие о жизни так же справедливо, как изменения, совершающиеся в неподвижном не чувствующем семени, однако должно признать, что эти движения чужды общепринятому понятию о жизни, которое требуется здесь формулировать».

В конце своих рассуждений Спенсер выбирает такое определение жизни: «Жизнь есть сочетание разнородных изменений, вместе одновременных и последовательных, в соответствии с внешними сосуществованиями и последовательностями, или беспрерывное приспособление внутренних отношений к отношениям внешним».

После завершения образования выпускник советского университета очень быстро понимает разницу между полученными сведениями (не всегда претендующими на знание) и проблемами научной или практической деятельности. И тогда наиболее пытливые, любопытные и тревожные люди становятся философами. Но уже растрачено время… годы в университете – это и есть срок, отпущенный для формирования философского уровня видения, и потому все те сомнения и принципиальность наших предшественников должны быть ценнее и образовательнее, чем утверждения официальной науки.