Химера (СИ)

Крысолов решил проникнуть в Подворье законным путём, но для этого надо было выглядеть подобающе. Облачившись в свою лучшую мантию цвета нежного летнего неба, он направился прямиком на север города. Купеческое подворье было обнесено забором в человеческий рост, а у единственных ворот дежурило с полдюжины стражников. Ладаим пригладил свои едва успевшие отрасти волосы и уверенной походкой приблизился к часовым.

— Хода нет, — безразлично бросил их командир, высокий иноземец с пышной русой бородой.

«Наёмники», — подумал Ладаим. — «Вот так наши купцы доверяют городской страже».

— Просто гуляю, — отозвался он вслух. — Погода чудесная.

— Дождь, — всё так же без эмоций заметил стражник.

— А вы… Наблюдательны, — Ладаим смёл капли с подола дорогой накидки. — Что же, спокойной службы.

Крысолов даже и не надеялся пробраться внутрь через главные ворота. Купцов всегда хорошо охраняли, но было у Подворья и слабое место: дворик, куда лучшие торговцы свозили отменные товары со всего света, раскинулся прямо у заднего фасада.

Ладаим неспешно обошёл причудливую кованую ограду, за которой оранжевым пламенем осени горел Купеческий сад, и вскоре оказался на самом дорогом рынке Басселя. Здесь, прямо под окнами подворья, гости из Тивалии, Годарана и Нодемара выставили свои лучшие товары. В Купеческом дворике почти не было зазывал: все гости и так знали, чего хотят.

— Я вижу, вам кое-что приглянулось, — ласково произнёс невысокий и смуглолицый, как сам Ладаим, торговец.

— Красивый кинжал, — одобрил Крысолов. Его внимание зацепил широкий прилавок с прекрасными клинками с Юга.

— Кинжал? — купец удивлённо нахмурил лоб. — Это, мой друг — настоящий тивалийский кеттон. Кинжал, созданный для прекрасной, похожей на искусство, войны. Не то, что эти жалкие грубые ножики, которыми вас так и норовят пырнуть в здешних подворотнях. Но кому я рассказываю? Вижу, вы из наших краёв. Сами всё знаете.

— Тивалиец? — уточнил Ладаим, слегка улыбнувшись.

— Именно, друг мой. Поэтому знаю, что предлагаю. Этот кеттон сделан в мастерской моего хорошего друга. Рукоять из пепельного древа, россыпь изумрудов и сапфиров, изысканная позолота лезвия.

— Таким и воспользоваться жалко, — Лис провёл пальцем по серой рукояти.

— Многие видят в таком оружии лишь украшение для каминной полки. Но не ведитесь на его красоту. Кеттоны созданы для того, чтобы не оставить шансов врагам их владельца. Девятьсот йерров — и он ваш… Простите. Пятьсот леттов.

— Меня устраивает моё оружие, — Ладаим повернулся к продавцу. — К тому же, я и сам кое-что продаю.

— Что же ты сразу не сказал, друг мой? — обрадовался купец. — Отдам за четыреста леттов, как земляку и товарищу по ремеслу.

— И всё же, откажусь. Но ты бы мог мне помочь. Как земляку.

— Чем же?

— Я тут должен был встретиться с Касилиамом Броспего, слышал о таком?

— Ещё бы, — купец презрительно фыркнул. — Барыга, какие только в Летаре водятся. И зачем он тебе, друг мой?

— Дело у нас с ним было здесь, но я запоздал: телега застряла в болотах недалеко от замка. Не знаешь, тут ли он ещё?

— Не знаю и знать не хочу. Спроси лучше в Подворье.

— Не уверен, что меня туда пустят. Я ведь только приехал, товар не взял. Телега так и стоит там.

— Просто скажи, что ты тивалийский гость на празднике Жатвы. Гостей там столько, что никто долго выяснять не будет. А потом, как знать, и надумаешь прикупить мой кеттон.

Ладаим поблагодарил добродушного земляка и направился к заднему входу в подворье, что притаился позади прилавков. Здесь забора уже не было: лишь троица мрачных наёмников караулила богатую деревянную дверь с позолоченной ручкой. Не успел тивалиец обратиться к страже, как дверь распахнулась и в проёме показался седой толстячок в бархатном кафтане.

— Что же это такое? — бормотал он. — Чёртовы гранаты ещё не привезли! Чтоб я ещё раз доверился марабатским… Так, а вы кто такой?

— Гость из Тивалии, — Ладаим старался изобразить акцент своей далёкой родины, растягивая слова. — Я на праздник Жатвы.

— А, вы у нас по тыквам! — толстяк радостно похлопал в потные ладоши. — Где вас носило? Пойдёмте, пойдёмте.

Ладаим деловито кивнул и проследовал в светлый коридор Подворья. Каменные стены были покрыты белой краской с серебристыми полосами, изящные подсвечники освещали путь, а по обе стороны тянулись одинаковые двери из дорогого дерева. Толстяк оказался довольно прытким, и Ладаим даже не успевал насладиться запахом пряностей, наполнявшим помещение. Он уже почти позабыл этот терпкий букет из гвоздики, горчицы и имбиря за годы жизни в сером центре Летары.

— Так, тыквы у нас там, — деловитый толстяк остановился в месте, где коридор расходился в разные стороны и указал налево. — Возле кухни, там всё найдете. Надеюсь, не слишком мелкие уродились. Но вы-то знаете, что делать.

— О да, — заверил Ладаим, поджав губы для пущей серьёзности. — Тыква — это я, а я — это тыква.

— Рад слышать. Всё, мне некогда, — мужичок резко развернулся и затопал обратно, к дворику. — Хреновы марабатцы, оспину им на зад!