Химера воспитания

Смирение же и покорность ребенка, иногда действительно достигаемыепри воспитующем воздействии на его сознание, становятся свидетельством не его благоприобретенной почтительности, а либо прогрессирующего его благоглупостного отупления, либо затаенного – «до поры – до времени» – стремления к мести.

Мести с отложенным сроком ее исполнения.

Как пресловутое ружье.

Мирно и благопристойно, казалось бы, висящее на стене.

В первом акте пьесы.

И оно же – обязательно выстреливающее в последнем акте.

Для каждого нормального ребенка, не успевшего отупеть от пыток воспитанием, аргументы вроде того, что: «Нельзя потому что нельзя», – или: «Так надо, потому что надо именно так», – или: «Я так сказал (сказала) значит так и будет», – даже при наличии определенного авторитета того, кто произносит такую или подобную ей ахинею, не являются и не будут являться ни необходимо, ни достаточно убедительными.

Чем больше такой ахинеипроизносится, тем больше падает авторитет произносящего ее.

И это – нормально.

Ненормально – если не падает.

Восприятие ненормального в качестве нормального является прямым свидетельством аномальности восприятия.

Формирующейся и закрепляющейся в сознании ребенка (в первую очередь, главным образом, прежде всего) по вине воспитующих его.

Стремящихся подогнать под себя и сознание ребенка, и его действия.

Цель такой подгонки – сделать не-взрослого (пока еще) человека удобным для пользования им.

Отныне и «вовеки веков».

Цена такого удобства – либо убожество всей последующей интеллектуальной и эмоциональной жизни воспитуемого, либо – происходящий в нем «взрыв замедленного действия» – всегда неожиданный, всегда непредсказуемый, всегда – неп'oнятый и непонятный, а потому – пугающий («в тихом омуте черти водятся» – см. фольклор разных народов).

И, соответственно, осуждаемый.

Воспитующим.

Как сказал Марк Фабий Квинтилиан в своем трактате «Наставления оратору», («Dammant quod non intellegant»), «Осуждают то, чего не понимают».

Взрослые осуждают не-взрослых за то, чего эти самые взрослые не понимают.

Того, например, почему не-взрослые ломают, курочат и кромсают игрушки.

То, что происходит с психикой не-взрослых, сталкивающихся «лоб в лоб» с непониманием их и с осуждением их же взрослыми, можно квалифицировать по-разному.

Однако самой мягкой из возможных квалификаций будет: тяжелая травма.

Психическая.

Крайне трудно залечиваемая.

Поскольку об ее излечивании – без каких бы то ни было остаточных явлений – речь вообще не может идти.

«Счастье – это когда тебя понимают», – под этой формулой (см. фильм «Доживем до понедельника»), – пусть и корявой с точки зрения правил построения лингвистических конструкций, – готов подписаться каждый, кто хотя бы раз в своей жизни столкнулся с – по сути – трагической ситуацией его непонимания.

«Так что же, для того, чтобы избежать трагедии непонимания ребенка его родителями, им нужно разрешать ребенку ломать, кромсать, курочить подаренные ему дорогостоящие игрушки, или даже – чур нас, чур! – поощрять его в таких действиях?!», – вырвется у Вас, что называется, крик души.

Если Вас в этой ситуации больше всего беспокоит ее финансовая сторона, то тут-то как раз все просто.

Просто не дарите своему ребенку дорогостоящих игрушек.

Дарите дорогие.

Дорогостоящие – те, что ст'oят много.

В денежном выражении.

Безличном.

И – безразличном.

По отношению к Личности.

Маленького по росту и весу, малолетнего по возрасту, но уже Человека.

Дорогой же подарок – это тот, что по душе.

Личности.

Единственной и неповторимой.

Ведь, как сказал Генрих Гейне (см. его «Путевые заметки»), «каждый человек – это целый Мир, который вместе с ним рождается и умирает, и под каждой могильной плитой лежит Всемирная История», ведь ей пришлось славно потрудиться для того, чтобы появился именно этот – неповторимый и уникальный – Человек.

Дорогой подарок – это тот, воспоминания о котором как о совершенно ценном будут греть душу одариваемого.

Долго-долго.

Умение найти и сделать именно такой – дорогого ст'oит.

Но – и воздается сторицей.

Неспроста.

Потому что ой как непросто подарить именно такой подарок!

Чтобы был он действительно, что называется, по душе тому, кому он предназначается!

Потому что требуется для этого от дарящего и понять, и почувствовать то, что на душе у одариваемого.

В том числе и то, о чем даже сам одариваемый не знает, а только лишь испытывает смутное томление.

Именно такой подарок и делает честь Вам как дарящему, и вызывает неописуемую радость.

И у одариваемого, и у дарящего.

У последнего – радость свою, испытываемую от радости Другого – друга.

Каковым в данном случае является Ваш ребенок.