Химеры

- А я затаился, за стенкой спрятался, стою этак тихохонько, не дышу. Ну вот, проходит минуты две, опять дверь входная - стук, хлоп! - шаги, только теперь как будто их больше - то есть, больше людей вышло из дому, чем вошло. И - в машину. Мотор заурчал, двинулись, шинами - шурк, шурк - и опять тишина!

- И чего - никого не видно? Ни машины, ни людей?

- Никого! Чтоб мне сдохнуть - не вру!

Какое-то время в кухне было тихо - Сашка весь съежился, представляя эту картину, а Димка наслаждался произведенным эффектом.

- Слушай, точно не врешь? - наконец, выпалил Сашка.

- А на фига?

- Ну, не знаю... А статья эта есть у тебя?

- Что, разобрало? Вот-вот, я с этого дня вообще спать не могу - все это дело мерещится.

- Слушай, Дим... покажи мне эту статью. Там ещё что-нибудь в ней говорится?

- До фига! Что бывают места, где ложится поперек улицы громадная тень. Вроде бы, человеческая, только размером чуть не с дом, представляешь! И что от таких штучек нужно держатся подальше.

- А он что-нибудь объясняет, журналист этот? Ну, что это за явление? Галлюцинации или что?

- Не, он только об этом базарит, дескать, давно такие дела изучает и записывает - это у него вроде хобби. Но что это за хренотень и с чем её едят не говорит. Видно, слабо! Или боится. Говорят же, духов лучше не тревожить, а то они тебя так отделают - хорошо, если жив останешься! А то и сразу на тот свет...

- Понятно, - сказал Сашка, хотя ясно было, что ничего не понятно. Слышь, Дим, я бы её почитал, а? Журнал принесешь?

- Так в том-то и дело, нету его!

- То есть, как нету?

- А так. Пропал. Испарился, исчез! Я в доме все вверх дном перерыл, к бабке с ножом к горлу пристал - может, взяла. Она говорит, нет, не брала. И мне тоже кажется, что не она. Зачем ей?

- Тогда кто?

- В том-то и дело! Теперь сам понимаешь, как меня все это распирало! Ты вот что, ты сразу скажи - со мной ты или нет? Будешь в это лезть или как... на диванчике отлежишься?

- Ну ты воще! - от волнения Сашкин голос внезапно окреп, и слова эти прозвучали так энергично, будто он с незапамятных дней был Димкиным друганом.

- Слышь, старик, - наседал тот, - ты, считай, в рубашке родился сегодня как раз полнолуние! И маман твоей нет - никто тебя за штанину хватать не будет. Другого случая ведь не представится - ты слушай, что я говорю, я ведь за просто так базарить не буду. В пол-двенадцатого за мной заходи - и двинем! Надо ж просечь, чего там этот журналюга наплел: правда все эти глюки или фуфло.

- Да, знаешь...

Сашка запнулся. Вдруг захотелось ему - до ужаса захотелось Димке про все рассказать: и про недавнюю прогулочку в дождь, и про химер этих жутких, и про старика... Про зонтик его, который из угла в ночи на него живым существом глядел... Он понял, что весть эта - про звуки и тени - совсем не случайна, что она в одном ряду со всем, что с ним происходит. Но вовремя остановился. Нет, это его тайна. Только его! Еще раззвонит этот типчик на всю округу, так его совсем заклюют!

- Я слыхал, душат в школе тебя, - не унимался Димка и все гнул свое. Так, если не сдрейфишь, я тебя под свою защиту возьму, и никто тебя пальцем не тронет. Качаться начнем, - бабуля твою мать уломает, - мы с ребятами на стадионе "Динамо" классную секцию откопали, так ты через пару месяцев весь свой жир порастопишь, будешь как Арни Шварценеггер - а знаешь, как это по кайфу?!! Девки за тобой стаями гнаться будут! Ты слушай меня, мне тебе мозги пудрить незачем - мы ж соседи... Ты вот что: ты зови меня просто Димон.

Вот эта-то Димкина доверительность, похоже, и стала последней каплей, которая подвигнула Сашку решиться.

- Значит, в половине двенадцатого? - с каким-то новым блеском в глазах переспросил он.

- Ну, ты молоток старик! Круто! Так я, значит, жду.

И Димка в момент скрылся за дверью.

А Сашка... Сашка весь день промаялся, не находя себе места. Вот оно! Сегодня в ночь состоится его посвящение в клан настоящих мужчин инициация, как пишут про это в разных заумных книжках. Через это самое посвящение проходил каждый, кто хотел состоять в тайном обществе или в числе тех, кому открываются высшие тайны. И он поверит в себя, найдет свою красоту, потому что, только став сильным, можно её найти ...

Ровно в половине двенадцатого он стоял перед дверью Димона. Тот отворил... в шлепанцах на босу ногу и в замызганном махровом халате.

- Слушай, старик, - начал он извиняющимся тоном, - понимаешь, у бабки моей что-то вдруг аритмия сделалась, сердце прыгает как подорванное, не могу я её одну такую тут бросить. Еще чего доброго трахнет инфаркт, так даже некому будет скорую вызвать... Родители у меня, - сам знаешь, - в командировке, так что...

- Как же так? - Сашка сразу вспотел. - Так ты не пойдешь?

- Не могу, старик, извини. Ты иди - мне расскажешь. Да ты не тушуйся тут до Вспольного ходу каких-нибудь десять минут быстрым шагом. Знаешь ведь, где это?

- Вроде, да...

- Как выйдешь к Патрикам - так и дуй по тому переулку, что идет параллельно Садовому, прямо до особняка Берии. Ну вот, это там. Давай, старичок, а завтра я на всю школу раззвоню, какой ты крутой!