Химеры картинной галереи

– Вы совершили куда худший поступок! Воспользовались отцовским доверием и влюбили в себя Грушеньку.

– Я пришел попросить руки вашей дочери.

– Вон из моего дома! – Зотов схватил художника за грудки и толкнул его к выходу.

С лестницы послышался плачущий голос Грушеньки:

– Папенька! Оставьте его! Оставьте!

Зотов обернулся:

– Немедленно возвращайся наверх!

– Это гадко!

– Немедленно!! – Семен Порфирьевич повысил голос и призвал на помощь швейцара: – Степан!

Оставив Сомова швейцару, рассерженный родитель схватил Грушеньку за руку и потащил вверх по лестнице.

Подчинившись отцу, она не отрывала от Сомова влажного, заплаканного взгляда, покуда швейцар не вытолкал его на улицу и не захлопнул за ним дверь.

Глава 1 Наше время

Москва, Замоскворечье

Ателье Надежды Раух

В пятницу рабочий день в ателье закончился раньше обычного, примерки состоялись, и портных отпустили домой. В течение последующего часа фойе и гостиная приобрели сугубо праздничный вид. Официанты сервировали фуршет. Флорист принес большую вазу с лиловыми гиацинтами, синеголовником и белым морозником.

Увидев его, Надежда Раух замахала руками:

– Поставьте ее на пол!

– Но вы хотели на жирдоньерку[2], – напомнил флорист.

– Я передумала. С жирдоньерки ее могут уронить во время приема.

– А если задвинуть в угол?

– Попробуйте…

Флорист перетащил жирдоньерку в угол и установил на нее вазу.

– Спасибо, так хорошо, – согласилась Надежда. – Уверены, что букет – сугубо мужской?

– Абсолютно.

В гостиную вошла мать Надежды. Ираида Самсоновна решала в ателье все жизненно важные вопросы. Оглядев помещение и мужские манекены в строгих костюмах, она удовлетворенно кивнула:

– Настоящий английский клуб.

– Я в ужасе. – Надежда опустилась на диван.

– Что случилось?

– Кажется, мы совершаем ошибку.

– Поздно сомневаться. – Ираида Самсоновна присела рядом дочерью. – Через полтора часа здесь соберутся гости.

– Я никогда не шила мужских костюмов.

– На тебя работает лучший мужской закройщик Москвы. И, что немаловажно, Тищенко пришел со своей клиентурой.

– Вопрос конфиденциальности – вот что меня беспокоит. – Надежда неуверенно взглянула на мать.

– У нас прекрасная мужская гостиная с примерочной комнатой.

– Она еще не готова.

– Дизайнер обещал закончить интерьер в ближайшее время. А до тех пор обойдемся дамской гостиной – здесь две примерочные комнаты. Одну займем под мужскую. Я умею составлять график примерок и позабочусь, чтобы клиенты не встречались друг с другом.

– Надеюсь, что прием пройдет хорошо.

– У нас только одна задача: привязать клиентов Тищенко к новому месту. Впрочем, куда они денутся. Где еще найдут такого закройщика?

– В Москве повсюду шьют биспоуки[3].

– Шьют, – согласилась Ираида Самсоновна. – Но Тищенко в Москве только один. Его клиенты – первые лица страны.

– Были… – уточнила Надежда.

Ираида Самсоновна закончила препирательства:

– И это – к счастью для нас!

– Жаль, что рядом нет Льва.

– Его никогда нет. По крайней мере, с тех пор, как он вернулся на эту работу. Я не понимаю таких отношений.

– Мама! – запротестовала Надежда.

Но Ираида Самсоновна только повысила голос:

– Не понимаю и никогда не пойму! Вы даже не живете вместе.

– Чтобы любить друг друга, необязательно жить в одной квартире.

– Только не говори, что тебе это нравится.

– Я не говорю.

– Послушай… – Ираида Самсоновна замялась, решая, стоит ли говорить, но все же продолжила: – Кажется, наши закройщики не ладят друг с другом.

– Что им делить? – удивилась Надежда. – Соколов – дамский закройщик, Тищенко кроит для мужчин.

– Валентин Михайлович ревнует нас к Тищенко.

– Как глупо…

– Ему кажется, что с приходом Тищенко он оказался на вторых ролях.

– Нужно поговорить с Валентином Михайловичем и объяснить ему, что это не так.

– Я поговорю, – Ираида Самсоновна взглянула на часы, после чего спросила официанта:

– Все готово? Скоро придут гости.

– Осталось откупорить бутылки с вином, – ответил он.

– С этим не торопитесь, – Ираида Самсоновна встала с дивана, сказав дочери: – Тебе пора надеть вечернее платье.

– Послушай, мама, – Надежда тоже поднялась и подошла к простенку между окнами, где висела большая картина. – Мне кажется, ее нужно снять.

– Зачем? – удивилась Ираида Самсоновна.

– Она слишком женская.

– Кому помешает картина с девушкой в бальном платье? Могу тебя заверить: большинство мужчин придут сюда с дамами, – Ираида Самсоновна замолчала, прислушавшись. – Кажется, уже кто-то явился…

Она вышла в фойе и вскоре вернулась с немолодым поджарым мужчиной, на груди которого висел фотоаппарат. В руках он держал треногу.

– Наденька, хочу тебя познакомить с моим старинным знакомым. Власов Григорий… – Ираида Самсоновна запнулась и, рассмеявшись, закончила: – Никогда не знала твоего отчества, Гришенька.

Он подсказал:

– Александрович.

– Большинство моих фотографий, которые висят на стенах ателье, сделал Григорий Александрович.

– Мы с вашей мамой работали в Доме моделей на Кузнецком Мосту, – сказал Власов. – В свое время она была выдающейся манекенщицей. Ее хотели все модные журналы, буквально рвали на части.