Химеры Хемингуэя

— Вы читали ее книги, Айвен? — Когда Кики улыбалась, губы ее трепетали, словно крылья, и я подозревал, что она никогда по-настоящему не смеется, потому что от сотрясения они могут испугаться и скрыться в ее светло-золотистой шевелюре.

— Я не нуждаюсь в книгах, — объявил Айвен, — ведь я был представлен автору лично.

— Похоже, как и все в этом городе. Саймон оказывает ей наивысшее расположение. Я даже подумала было, что они вместе. А теперь и Айвен в рядах обожателей? Я впечатлена, признаю, но когда же она успевает писать?

— Анастасия не писатель, не то, что вы подумали. Она студентка, — громко заявила Мишель.

— Cosi Fan Tutte?[14] — улыбнулась Кики.

— Сейчас — Университет Лиланда, но суть не в этом. Саймон знаком с…

— Саймон с глубоким уважением относится к работе мисс Лоуренс, — перебила Жанель. — Не более того.

— Но что она все-таки написала? Я спрашиваю исключительно как жадный коллекционер литературы, знаний и всякого такого.

Тут нам всем подали креветочный коктейль. Айвен завладел порцией Лары, как он уже поступил с ее раковым супом, потому что у нее была врожденная аллергия на еду, особенно на моллюсков и ракообразных, специи и все, что содержало молоко. Элли тоже не ела креветки; вместо этого она режиссировала представление креветочного цирка, чтобы развлечься, пока беседа о каких-то неизвестных людях шла своим чередом.

Брэд и Тед также не знали Анастасию, что не помешало им высказать мнение о ее литературном таланте.

— Я читал всех известных авторов, — заявил Брэд. — Этой Лоуренс нет ни в одном серьезном списке бестселлеров.

— Писателям нельзя доверять, — сказал Тед. — Они слишком много о себе воображают.

— А инвестиционные банкиры — нет? — спросила Лара.

— Наша работа подчиняется правилам и нормативам, проверяется Внутренней налоговой службой и контролируется Комиссией по ценным бумагам и биржам, — сказал Брэд. — А писатели могут болтать, что им вздумается, и никто их не контролирует. И художники такие же. — При этом Брэд необъяснимо уставился на меня.

— Ты ему просто завидуешь, — ответила Лара.

— Ему? — вернулся в разговор Айвен. — Кому — ему? Анастасия — девица.

— А Джонатон нет. — Лара попыталась под столом взять меня за руку, и у нее бы получилось, если бы руку мою уже не сжимала Мишель. Похоже, Мишель сначала приняла ее руку за мою вторую, как и Лара, — поэтому несколько секунд они держались за руки у меня на коленях, пока с сугубой остротой не распознали кольца и маникюр. Они уставились друг на друга. Покосились на меня.

— Я прочел отрывок из романа Анастасии, — сказал я, — в рукописи. И если бы я мог писать хоть на йоту так же, как написаны «Как пали сильные», я бы продолжал до сих пор.

Мишель настолько растерялась, что забыла о Лариной руке у меня на коленях. Но не успела Мишель ухватиться за тему, Кики подбросила своих дров в костер восхищения.

— Признаться, я ей немного завидую. Надеюсь, ты не строишь коварные планы насчет этой девушки? — спросила она, глядя на Саймона.

Жанель ответила за него:

— Саймон высоко ценит ее лишь с профессиональной точки зрения.

— Потому что не прочел ни одной ее книги и ему не к чему придраться. К этому я отношусь с уважением. Эта девушка делает то, что уже сделал Джонатон, — порождает идеальную пустоту. Ее единственная ошибка — дать рукопись Джонатону. И тем не менее, Джонатон, она может побить тебя твоим же оружием. — Кики улыбнулась Айвену. — На что я очень надеюсь.

В качестве основного блюда у Кики подавали краба в мягком панцире, приготовленного по вьетнамскому рецепту с массой специй вопреки протестам консервативного французского шеф-повара, готовившего Макдоналдам в Сан-Франциско. Это было хобби Кики — заставлять его готовить блюда бывших колоний его родины. Он метал громы, молнии и подвернувшиеся под руку горшочки, но Кики всякий раз побеждала, угрожая самостоятельно приготовить единственное, что, по ее словам, она умела: сосиски с картофельным пюре. Есть поданного краба оказалось не проще, чем готовить, поэтому разговор неминуемо увял. Брэд и Тед высказались о том, что следует делать Федеральному резервному банку в интересах бедного маленького большого бизнеса, Саймон согласился с этим как с само собой разумеющимся — в качестве прелюдии к приглашению посмотреть новые работы в его галерее, которые повышались или понижались в цене в зависимости от колебания процентных ставок. Лара, глядя, как ест Мишель и все остальные, отведала наконец своего краба. Вскоре после этого такси повезло ее домой в сопровождении Элли — та сама вызвалась по причине, которой никто не понял и не затруднился выяснить. Кики махнула рукой на ужин. Она всучила Элли пакеты с едой для обеих.

В хаосе, охватившем пентхаус Кики, Мишель попыталась задать мне кучу головоломных вопросов, но Саймон успел первым. Для этого он отвел меня в коридор, где шеф-повар Кики проклинал ее за гостей, неспособных оценить его кулинарное мастерство, и за испорченный напрочь десерт. Саймон положил мне руку на плечо. Я в плену. Мы пошли. Мы шли, а затем идти стало некуда. Мы оказались в спальне Кики.