Химеры в саду наслаждений

— Ну, шеф… Вы же знаете, ум и воля всегда подчиняют себе грубую силу. Возможно, впервые они встретились как заказчик и наемные убийцы. Но потом… Она идейный человек! А такие люди легко увлекают своей страстной верой окружающих. «Наказание порока», «суд над несправедливостью» — подобные фразы всегда привлекательны для слабого человека. А Каретников из тех мужчин, которым, несмотря на весь их мужественный и свирепый вид, нужен поводок. Они нуждаются в нем, они его жаждут! Ведь легче всего, босс, поддаются внушению дикари. Таирова подчинила громил себе, своему влиянию, как глава секты подчиняет поверивших ему фанатиков. Кроме того, их встречи были очень грамотно обставлены с точки зрения воздействия на психику: странная, необычная обстановка удивительного сада, прекрасного и в то же время заманивающего, затягивающего, удушающего. К тому же парни никогда Таирову не видели. То, что не видишь, легко поддается обожествлению! Они слышали только странный голос. Плюс особая магия Dracula chimaera, цветка, которому и индейские жрецы поклонялись, словно божеству. Падали ниц и приносили жертвы! Это называется внушение, босс. Каретников и Кº видели странный цветок. Слышали странный голос. Именно так создаются культы!

— Хотя, по сути дела, ничего особенно странного в ее голосе, если разобраться, не было, — вздохнул Дамиан. — После автокатастрофы и многочисленных операций на гортани Таирова разговаривала с помощью специального аппарата.

— Слава богу, дело закончено, босс. Доказательств того, что певица Даша — жертва преступных умыслов, более чем достаточно. Хватит для ее оправдания, как вы думаете? Ваша работа для Лащевского выполнена. Вы получаете гонорар и умываете руки.

— Надо все-таки еще немного потрудиться, Стэплтон.

— О-о… Только не это! Что еще, босс?

— Надо бы как следует все здесь проверить.

— Опять работать?!

— Не найдется ли еще чего-нибудь…

— Но чего, босс?

— Посмотрим…

И Дамиан вместе со Снежинской сантиметр за сантиметром осмотрели весь дом Таировой. И чем дальше они продвигались, тем больше хмурился детектив.

— Странно все-таки… — наконец произнес он.

— Странно?

— Очень…

— Что вас смущает?

— Мы ведь исходили из того, что совершается некое ритуальное наказание!

— И?

— Представление, ритуал — вот что абсолютно необходимо для человека, одержимого безумной картиной своего торжества. Ради чего преступник и готов так рисковать!

— Хотите сказать, картина не полна?

— Именно! Также, как для сексуального маньяка без черных колготок, затянутых на горле жертвы, секс не секс, так для мстителя без должно обставленной сцены мести пропадает сам смысл мести.

— Это пожалуй… — вздохнула Арина. — Не могу сказать, что слишком глубоко прониклась психологией маньяков, но что-то в вашем соображении, босс, есть.

— Не знаю, как вы, Стэплтон, а я лично ожидал здесь увидеть…

— Что? Чучело? Шедевр таксидермии?

— Ну, какой-нибудь тайничок. С кассетами. Какие-то записи, зафиксировавшие для Таировой сцены казни, расправы. Что-то, что подтверждало бы, как заказчик упивался зрелищем содеянного.

— И ничего?

— Ничего!

— Выходит, все делалось по-быстрому?

— Вот именно. Мы уже знаем, что встреча жертве назначалась в не вызывающем подозрений многолюдном месте. Жертва выходила из машины, или к ней в машину садился кто-то из троицы. Укол, машина едет к котловану… Финал мы тоже видели — зарытые тела. А вот что было в промежутке? Я-то предполагал, что был яркий, красочный, тешащий преступника ритуал казни. Наказание порока! А оказывается… Получается, жертву убивали еще по дороге к котловану.

— Ладно, босс… — покачала головой Арина. — Похоже, вы не собираетесь умывать руки. Тогда скажу вам кое-что. Знаете, босс, есть странная деталь. Я, правда, думала, что это уже ни к чему…

— Выкладывайте, Стэплтон!

— Понимаете, когда я штудировала все, что было в прессе по Сковородину, то наткнулась на интересный факт…

— Да?

— Одна специализирующаяся на светских сплетнях газетка весь прошлый год писала про Бориса Сковородина, что он время от времени появляется в компании с очень красивой молодой женщиной, брюнеткой. Ну, журналистские ищейки тут же бросились вынюхивать. И оказалось, что это…

— Кто же?

— Не угадаете…

Дамиан только усмехнулся:

— Пари, что угадаю?

— Сколько?

— Тысяча.

Скуповатая Арина недоверчиво уставилась на своего босса.

— Да ну вас… Нетушки! Однажды я уже спорила с вами на сто долларов. А вдруг вы и правда знаете, кто это? У меня вообще неприятное ощущение, что все только начинается…

— Неприятное? А как же азарт расследования, вдохновение, Стэплтон?

— Ну, вам, может, и азарт, а мне вкалывать и бегать, как бобику. Хотя… что бы вы без меня делали! Знаете, говорят: за каждой удачной мужской карьерой всегда стоит какая-нибудь женщина…

* * *

Филонов любил ездить по Москве ночью, когда не бывает пробок. За окнами машины мелькал ярко освещенный и невероятно изменившийся за последнее время город. Город, бесповоротно вовлеченный в состязание фантазий.

Детектив ехал по своему красивому городу, неспешно размышляя о поворотах в истории, расследованием которой занимался.