Химические приключения Шерлока Холмса

— Ничего необычного, мистер Холмс, — как бы оправдываясь произнес начальник тюрьмы. — Ему, как видите, разрешили провести электрическое освещение. К нему стали допускать его мать. Месяца три назад она принесла ему сахар, чайную ложку и чай. Его брат, Сэм Матисон, вполне добропорядочный каменщик из ближней деревни, тоже был у него. Около пары месяцев назад он оставил здесь пузырек с пергидролем — промыть ссадины на костяшках пальцев.

— Но Холмс! — воскликнул я. — Пергидролем нельзя промывать раны, он очень едкий!

— Да-да, Сэм предупредил, что надо разбавить. Книги о камнях и кирпичной кладке, полагаю, тоже принес Сэм.

— Кто-нибудь еще заходил в камеру? — спросил Холмс.

— Только охранник, мистер Холмс. Его имя Брун М.Симпсон.

— И какими же вещами одаривал мистер Симпсон заключенного? — в вопросе Холмса чувствовался сарказм.

— О, пожалуйста, не говорите так, мистер Холмс, — возразил начальник тюрьмы. — Маус вполне заслужил поблажек своим примерным поведением. Так теперь принято в современных исправительных заведениях. Но я могу ответить на ваш вопрос, мы следим за этим. Недели две назад охранник снабдил его бутылкой уксуса и принес книгу «Жизнь и работы Майкла Фарадея, 1791–1867». Они и сейчас здесь. Книга Фарадея в углу на полу. — начальник тюрьмы показал рукой, но Холмс не обратил на это внимания.

— Можно мне поговорить со всеми тремя посетителями? — спросил Холмс.

— Мать и брата легко доставить, мистер Холмс, — откликнулся главный тюремщик. — Они живут в нескольких милях от Блэк-уотера, в деревушке по дороге в Истборн. Сэм работает в сарае возле дома матери. Вот с охранником Симпсоном будет сложнее. Он отпросился на несколько дней для встречи с кузиной, которая после нескольких лет разлуки приехала из Америки повидать родственников. Но и его можно известить.

— Буду весьма вам благодарен, директор, — с легким поклоном произнес Холмс. — Если позволите, я осмотрю место происшествия.

— Будьте как дома, мистер Холмс. Конечно, смотрите. Это ведь крайне необходимо, не так ли?

Я невольно кивнул в знак согласия, а Холмс подошел к окну, отодвинул несвежую занавеску и оживился. Я тоже увидел, что один довольно толстый прут на окне был на месте. Второй прут действительно был отломан от основания, изъеден и сильно выгнут наружу. Через открытое пространство человек небольшой комплекции с трудом, но мог выбраться.

— Ватсон, посмотрите-ка! — воскликнул Холмс. Он указал на конец отогнутой части прута. — Видите, прут здесь сильно сужен, заострен, а на подоконнике… на подоконнике остатки прута словно утоплены. А вот нижняя часть уцелевшего прута выглядит тоже изъеденной и слегка утолщенной. Вот как! Что бы это значило?

Чтобы лучше все рассмотреть, он приблизил свисающие с потолка провода так, что лампа едва не коснулась остатков решетки. Потом Холмс внимательно рассмотрел оголенные части проводов и контакты.

— Интересно, почему электрик оставил такие длинные концы проводов без изоляции. Или это делал не электрик? — негромко сказал он себе под нос.

Он достал свое увеличительное стекло и стал пристально исследовать сам подоконник, на котором явственно виднелась странной формы ямка между прутами и вокруг них глубиной около полудюйма. Похоже, что оба стальных прута были словно погружены в ванночку. Директор шепнул мне, что пруты были заглублены в кирпичи по меньшей мере на три фута. Холмс снова понюхал воздух и раскрыл карманный нож.

— Посмотрите на красно-коричневую жидкую пленку в этом лоточке, Ватсон, и на основание уцелевшего прута. — Он поскреб прут ножом. — Что вы об этом думаете?

— Она похожа на пролитый чай — тут и жидкость, и чаинки. Только что из этого? Вы думаете, что Маус растворил чаем тюремную решетку?

Холмс не ответил ничего и лишь повернулся, медленно осматривая камеру. Он подошел к полке с книгами и стал листать каждый том. Закончив с книгами, он переключился на кровать и резко отвернул матрас. К моему удивлению, под матрасом мы увидели латунную ложку. Несомненно, именно эту ложку мать заключенного принесла ему несколько месяцев назад. Странно, что ложка была какой-то изогнутой, неровной с одной стороны и отточенной, словно нож, с другой.

Как всегда в моменты таких расследований, я не мешал Холмсу размышлять. Мы с начальником тюрьмы Хоббсом молча смотрели, как Холмс изучал ложку с помощью лупы. Наконец он повернулся к нам.

— Нельзя ли мне воспользоваться вашим кабинетом на час-два, господин Хоббс? Мне надо побыть одному и разобраться в некоторых несоответствиях.

— Разумеется, прошу вас, мистер Холмс, — откликнулся Хоббс. — Мы с доктором пока могли бы выпить чаю в библиотеке. Не угодно ли, доктор Ватсон?

— Доброе дело, — согласился я, стараясь, насколько возможно, произнести эти слова с энтузиазмом.

Я пытался, но не мог преодолеть своих опасений. Ведь жизнь Холмса была под угрозой. Холодные и угрюмые коридоры тюрьмы Блэкуотер словно издавали запах нависшей опасности. Все же после того, как начальник показал Холмсу свой кабинет, я последовал с ним в тюремную библиотеку на необычное чаепитие.