Химия

Ей было больно только при первых его движениях, с каждым новым толчком боль становилась всё меньше, пока не пропала совсем. Людмиле казалось, что с каждым новым разом, он заполняет её больше и больше. Она растворялась в его любви, дарила себя ему без остатка. Старалась громко не стонать, искусала губы, но не могла погасить те безумные всплески от ощущения мужчины внутри себя.

Людмиле хотелось посмотреть на его лицо, увидеть как ему хорошо с ней. Преподаватель словно прочитал её мысли. Остановился, помог ей выпрямиться, развернул лицом к себе. Поцеловал жарко, страстно. Его язык скользнул внутрь, проходя по внутренней поверхности губ, встретился с её язычком сплетясь с ним безумном танце, заставляя её своими ласками провалиться в пучину наслаждений.

Стащил с неё платье, расстегнул и снял бюстгальтер даря свободку молодой упругой груди заждавшейся мужской ласки. Сжал её сильными руками, закрыл от удовольствия глаза. Его напряженный и блестящий от её смазки член горячей точкой упирался в её живот обещая продолжение безумной страсти.

Положил её на спину, подняв стройные ножки вверх, пока они не оказались на его плечах. Вошел, на этот раз нежно и не спеша. Ему нравилось смотреть на её лицо во время секса. Он видел, как меняется его выражение при каждом толчке. Владислава Юрьевича возбуждали стоны Людмилы, вырывающиеся из полуоткрытых губ, ему нравилось выражение удовольствия на её лице. Колыхающаяся при каждой новой фрикции грудь добавляла огня в его кровь.

Они не могли оторваться друг от друга ещё больше часа, пока не кончилось действие препарата.

Охранник борделя все два часа просидел у монитора с открытым ртом. Он не мог понять, что произошло с клиентом, и как такое вообще возможно.

“Надо мадам доложить на всякий случай” — подумал он выходя из комнаты.

Как только Майка закрыла глаза и стала проваливаться в сон, как её разбудили.

— Майя, милая, это было невероятно!

— Ну что, читал тебе Пушкин сегодня стихи?

— Читал! Ты представляешь, оказывается, стихи — это так красиво! Сначала он читал Пушкина, потом Лермонтова, потом Гумилева, Заболоцкого, потом Маркина! Он, оказывается, знает столько поэтов, он знает столько стихов… А как замечательных он их читает! А потом, наверное действие препарата кончилось, он на меня такой посмотрел и говорит:

— Я, вообще-то, совсем не за этим сюда пришёл, но мне так хорошо, что это даже круче, чем… Это даже круче, чем секс!

Девушки тихонько рассмеялись, чтобы не разбудить остальных.

— Давай спать, — сказала Майка.

— Какой спать? Сейчас ещё должен подойти клиент…. Можно мне снова это использовать?

— Ну если у тебя осталось…. Только очень аккуратно, чтобы никто ничего не об этом не узнал, не догадался!

— Что ты! Конечно никто ни о чем не догадается! — заверила её подруга. Майка послушно кивнула головой, отвернулась к стенке и заснула.

Утром всех разбудили на завтрак, где их ждала традиционная уже овсяная каша, фрукты и кофе. А потом всей шумной компанией, смеясь и подшучивая друг над другом, отправились в душ и стали готовиться к приходу врача.

Глава 5

Когда Майка вошла в кабинет, то обнаружила там очень высокого и очень худого мужчину в круглых очках. Взгляд у него был холодный, пронзительный. Разглядывая Майку с ног до головы, он цокал языком, облизывал губы и, не говоря ни слова, показал ей на гинекологическое кресло.

Девушка сняла сняла трусы и легла на кресло. Доктор повернулся к ней лицом, пока он натягивал перчатки и разглядывал её, взгляд был настолько пронзительный, что казалось, глаза смотрят на не на её женские места, а куда-то далеко в глубь и видит всё, что происходит в организме Майки. На ломаном русском языке доктор спросил:

— Сколько вам лет, леди?

— 19. - ответила Майка.

— 19? — изумленные, тонкие почти прозрачные брови доктора взлетели вверх, — я думал, вам лет 16 не более и даже слегка заволновался, что наша мадам перешла на маленьких девочек. Вы уверены, что вам 19 лет?

— Абсолютно уверена, — ответил Майка.

— Вы когда-нибудь обследовались у гинеколога?

— Да. Обследовалась, когда проходила медкомиссию перед институтом.

— Вы учитесь в институте? — брови брови доктора превратились в два тонких крыла чайки.

— Да, я отучилась целый год, прежде чем оказалась здесь.

Доктор положил руку на бедро Майки, а второй рукой, затянутой в перчатку, похожей на щупальце осьминога проник внутрь.

— Так-так-так… — приговаривал он, — так не больно? — повернул пальцем вправо.

— Нет не больно, — ответила Майка.

— А так? — развернул руку влево.

— Не больно. — ответил Майка.

— А что у нас здесь? — лицо доктора приняло озабоченное выражение, а рука доктора, казалось, доставала до самых лёгких, — так-так, — приговаривал доктор, потом резко убрал руку и свободной рукой стал надавливать на живот, — так не больно? — спросил он.

— Чувствую себя превосходно! — раздраженно ответила Майка.

— Вставайте. Можете одеваться, — произнес доктор, — ну я не знаю, как вам это сказать… Стоит вас поздравлять или как…

— Что, доктор? Что-то серьёзное? Что-то не так?

— С точки зрения физиологии всё так — вы беременны.