Химия без прикрас (СИ)

И первое, чему мне действительно стоило научиться — это терпение. А еще удалять переписки. Я стала абсолютно безэмоциональным «нечто», вернувшись к поглощению любой информации, касающейся учебы с таким рвением, что любая черная дыра мне просто обзавидовалась! Лепет подруг снова проходил мимо меня, я даже не уверена, что вообще слышала, о чем они говорили, когда находились рядом! Пашка Наумов периодически преследовал меня немой тенью и пару раз пытался вывести на разговор, но безуспешно. Мои ответы были четкими, и, как правило, односложными и не развернутыми.

Я стала казаться себе непробиваемой скалой. Сильной, почти что независимой! И кто же знал, что я безбожно ошибалась на свой счет?! Вся моя сила духа разлетелась в пух и прах, словно стены карточного домика, старательно мною возведенные, сразу же, как только в коридоре появилась такая знакомая фигура, закутанная в черное пальто.

Я таранила взглядом стенд информации, в надежде, что на нем неожиданно, словно из ниоткуда, появился листочек с объявлением о замене. Но глаза не лгали. Дмитрий Николаевич в лицее. Мало того, на стенде информации висело расписание семинаров по профильным предметам. И один из тех, что я должна была посетить, злосчастная химия, как раз начиналась в день моего рождения.

— Димон, опоздаешь, он на урок не пустит! — окликнул меня Наумов, проходя мимо под отвратительный звук звонка.

— Да я забью, наверное, сегодня… — проговорила я в ответ.

— Он же видел тебя.

— Ну и что?

— Димон, — позвал меня Наумов, взяв под руку и направляясь вместе со мной в сторону лестницы, чтобы подняться на третий этаж. Мне невольно захотелось вкопаться ногами в землю, упереться, по-детски, но ни в коем случае не идти туда. Мне не хотелось смотреть Лебедеву в глаза. Мне было так стыдно! Так невероятно стыдно, за все то, что ему пришлось выслушать от моей матери! И, к своему сожалению, я даже не знаю, что она могла ему наплести! Господи, какое же это, наверное, ребячество!

— Скажи ему, что у меня температура, — попыталась я увильнуть, жалобно взглянув Пашке в глаза, на что получила в ответ тяжелый вздох. Мой одноклассник остановился, отвел меня в сторону и, скрестив руки на груди, наклонил голову набок. И теперь мне стало стыдно еще и перед ним. — Пожалуйста, только не надо на меня вот так смотреть, мне и мамы хватает, для упреков.

— Я не упрекать тебя собрался, — фыркнул Паша. — Ну, может, самую малость. Скажи мне, от того, что ты будешь забивать на химию из-за него, кому-нибудь легче станет?

— Ну, если подумать логически… — я опустила глаза, начав рассуждать вслух.

— Ты в курсе, что мне твоя мама звонила?

— Чего?!

— Я так и думал, что не в курсе, — Наумов удовлетворенно кивнул, а затем продолжил, опять подхватив меня под локоть, и ведя наверх по лестнице. — Мама мне твоя звонила. С твоего телефона. Я потому и ответил. Она сначала темнила, намеками говорила… А потом просто спросила, знаю ли я что-то о твоих отношениях с…

Он немного замялся, так и не назвав имя химика вслух, видимо, боясь быть услышанным каким-нибудь опаздывающим на урок учеником или задерживающимся преподавателем. Разумно.

— Знаешь, ты мне ведь ничего толком не рассказывала, я только подозревал, о том, что между вами что-то есть, — Паша на секунду усмехнулся. — Поэтому твоей маме я сказал, что ничего не знаю. Она только рассказала мне, что видела огромный шрам на твоем животе и интересовалась, где ты его могла получить. Ну, вот тут я немного приврал.

— Что ты сказал? — с замиранием сердца спросила я, не заметив, как мы преодолели все лестничные пролеты по пути на третий этаж.

— Ну, я просто сказал ей, что ты поздно возвращалась с курсов, и на тебя напали.

— Капец, — проговорила я. — Это даже звучит бредово!

— А она, похоже, купилась! Она ведь не приставала к тебе с расспросами об этом шраме? — я отрицательно помотала головой, с удивлением понимая, что мама действительно не интересовалась подробностями. А я-то думала, что отношения с химиком просто впечатлили ее больше, чем увечья на теле дочери. — Твоя мама ничего не сможет сделать с этой информацией. Кто напал, где напал… Иди, ищи его теперь!

— Спасибо, Паш, — согласилась я.

— Откуда шрам-то на самом деле? — как бы невзначай спросил он.

— Напали, — на автомате ответила я, улыбнувшись. — И это пока все, что я могу тебе сказать.

— Понятно, — вздохнул Пашка и, уже подходя к кабинету, вдруг остановился, взглянул мне в глаза и очень серьезно проговорил: — Марина, может тебе лучше забыть его? Ты же сама это понимаешь, правда? У вас обоих могут быть большие неприятности!

— Пашенька… — горько проговорила я, смотря, как последние опаздывающие залетают в кабинеты. — Неприятностей не будет. Думаю, что он теперь сам не захочет меня видеть.