«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984

Если «Шквал» стартует сейчас с Ар-А, завтра утром он будет здесь. Хотя офицер ликвидирован, все равно армия вот-вот вмешается в события. Надо оттянуть ее выступление до завтрашнего утра, а если это не удастся, то хотя бы сохранить силы. «Вациус» не должен знать, где «Шквал». Пускай он идет сюда. У ВараЮ есть помощники, которые умеют считать. «Вациус», сказали они, достигнет космодрома завтра в полдень. Он опоздает. Но если он пойдет к Ар-А, то окажется там к утру — так судьба расположила планеты на орбитах. Удачно для того, кто выигрывает, плохо для проигравшего.

— Рискнем, — сказал ВараЮ и включил рацию.

— Готовы? — спросил он.

— Готовы, — ответили ему.

— Вперед, — приказал ВараЮ.

Машина двинулась к вершине холма, откуда был виден космодром.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Он сейчас придет сюда, — сказал доктор Геза.

— Я тоже так думаю, — согласился Андрей. — Он волнуется, ждет возвращения вездехода. Если провал, ему лучше, чтобы мы ни о чем не подозревали. И в любом случае ему надо знать, что мы замышляем. Чтобы помочь нам.

— Не понял.

— Чего мы ждем от ДрокУ?

— Подлости.

— Вы неправы, доктор, мы ждем от него помощи. Мы же не подозреваем, кто он на самом деле. Мы сейчас мечемся в неизвестности, терзаемся, как бы вернуть Космофлоту похищенный корабль и остаться в живых.

— Его постигнет горькое разочарование, — сказал доктор, предвкушая разоблачение. — Если позволите, я ему выскажу все.

— Не позволю, — мягко возразил Андрей. — Знание — самое ценное добро во Вселенной, тайное знание — одна из главных ценностей войны. Чем меньше он знает, чем больше мы с вами знаем, тем прочнее наша позиция.

— Я не согласен! — сказал доктор возмущенно. — Это ниже нашего достоинства — играть в прятки с убийцами. Лишь полной искренностью можно поддержать человеческое достоинство. В ином случае мы опускаемся на их уровень.

— Я, простите, на службе, — ответил Андрей. — Мне нужно сохранить имущество Космофлота и жизнь людей. Если для этого мне придется пойти на временный союз с чертом, я с сожалением пойду на него. В отличие от вас, я не герой.

Доктору в словах Андрея почудилась насмешка.

— Не люблю цинизма, — сказал доктор.

— Я не могу вам приказать, — сказал Андрей. — Обращаюсь к вашему разуму. Может быть, мой, позорный в ваших глазах, союз с ДрокУ поможет нам обрести некоторую свободу передвижений по кораблю. Я бы очень не хотел сидеть взаперти в каюте, словно принципиальный индюк, обреченный быть украшением обеда.

Доктор покраснел от обиды, и Андрей быстро добавил:

— Не обижайтесь. Я не имел вас в виду.

ДрокУ вошел, мальчишески улыбаясь.

— Друзья, — сказал он доверительно, как полагается тайному другу, — обстановка тревожная, но не безнадежная.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Бродяги лежали по краям поля, лежали уже давно, и, когда они поднялись и побежали, казалось, что из желтой стены пыли подымаются сонмы грязных, дико ревущих фигур.

В этой толпе большинство и в самом деле были бродягами, могильщиками, ворами, нищими. Их купили даровой выпивкой, несколькими монетами. Но организовали толпу, вели ее и несли взрывчатку агенты охраны, одетые по-настоящему — в рубища, обшитые ракушками у бродяг, косточками у помойщиков, камешками у могильщиков, осколками стекол у воров. Колышащаяся толпа дробно поблескивала в закатном солнце.

Солдаты, утомленные бесконечным стоянием на солнце, опоздали открыть огонь. Один из них упал застреленный, остальные побежали к зданию диспетчерской.

ВараЮ плохо видел с холма, что происходит. Дул ветер, пыль, поднятая ветром и сотнями босых ног, кружилась над полем.

Ольсену все было видно лучше.

После ночного пожара он был убежден, что кто-то постарается уничтожить и эту станцию. Этот человек — один из тех, кто звонил и сочувственно интересовался, как идет ремонт.

Солдаты, отстреливаясь, уже подбегали к диспетчерской.

— Врубай аппаратуру! — крикнул Салиандри связисту.

— Две минуты! — крикнул тот. — Жан, помоги.

Штурман бросился к нему.

Ольсен увидел, как двое других прицелились в толпу. Может, кто-то и упал от их выстрелов, утонувших в воплях бродяг, но толпа не замедлила бега.

— Наверх! — закричал Ольсен солдатам. — Бегите сюда!

Солдаты услышали и побежали к лестнице. Один из них упал, потом приподнялся и пополз к входу. Ольсен метнулся было вниз, но его удержал Салиандри.

— Не успеете.

Он был прав — толпа уже настигла и поглотила солдата.

Салиандри крикнул Жану, который все еще не включил рацию:

— Передашь связь консулу. Я буду на лестнице.

За Салиандри побежали трое пилотов, четвертый остался с Жаном. Рев толпы приблизился.

Ольсен еще раз выглянул в окно. У самого уха просвистела пуля — стрелял кто-то из задних рядов. Камень, брошенный рыжим вором в серой рубахе, попал в висок, и Ольсен, от боли схватившись руками за голову, начал оседать на пол. Никто не заметил этого.

Салиандри подхватил ружье у солдата, упавшего на лестнице, и стрелял, целясь по ногам. Солдаты не раздумывали о том, куда целиться, они понимали, что, если сдадутся, их тут же растерзают.