Химмельстранд

Все посмотрели друг на друга. Все прекрасно знали, что к грилю никто не притрагивался, но такие вещи всегда требуют дополнительного подтверждения. Обменялись безмолвными вопросами: «Ты жарил что-то?» — «Я нет, а ты?» — «И я нет. Никому бы в голову не пришло».— «А почему он спрашивает?»

Первым озвучил вертевшийся на языке вопрос Стефан:

— А почему вы спрашиваете?

— Показалось, пахнет дымом. Будто кто-то жарил мясо на гриле.

— О’кей.— Стефан покосился на остальных.— Что вы видели? Что там... что там есть?

— Ничего. То же самое, что и здесь.

Стефан ждет продолжения. Как можно примириться с мыслью, что Петер говорит правду? Что все обстоит именно так, как он представлял,— но загонял эту мысль подальше, в глубины подсознания. Хотя... одного он не может понять: почему Петер выглядит таким возбужденным? Что-то здесь не сходится.

Изабелла сделала шаг вперед.

— Какого черта... ты что, совсем ополоумел? Лепечешь какую-то херню, как чокнутый... Да еще врешь при этом.

Петер уставился в землю и покраснел. Как ребенок, которого мать застала за воровством субботних лакомств. По щекам пошли красные пятна.

Все переглянулись, ничего не понимая.

Наконец он поднял голову.

— Там есть как бы... граница. Когда ее пересекаешь, все... как бы... как бы по-другому.

— Как понять — по-другому? — удивился Стефан.— То же самое, но по-другому?

Петер почесал в затылке.

— И думаю... а может, показалось... мне показалось, я видел человека.

Изабелла сделала судорожное движение, будто хотела его ударить.

— Человека? Ты видел человека? И так спокойно об этом говоришь... совсем ку-ку?

— Я же говорю — может, показалось... Очень далеко.

— И какого хрена не подъехал поближе?

— Еще раз говорю — там граница. Переезжаешь ее — и навигатор перестает работать. Боялся заблудиться.

Изабелла уставилась на Петера, потом повернулась к остальным и сделала обреченный жест.

Я же говорила. Теперь вы все видите, с кем мне приходится жить. С этой жалкой пародией на мужчину.

Взяла Молли за руку и обратилась к ней так, чтобы все слышали:

— Несчастное дитя. Ты зачата мужиком без яиц.

И двинулась к своему кемперу.

***

Дональд панически боялся деменции. Деменция, сенильность, Альцгеймер... в последний год страх этот рос и рос. Дня не проходило, чтобы он не думал об опасности выжить из ума.

И причины к тому были: появилась забывчивость. Он открывал шкаф и останавливался в растерянности: зачем я сюда полез? Никогда раньше ему не требовалось доставать записную книжку, чтобы вспомнить имена субподрядчиков, с которыми он работал десятилетиями. Пока никто ничего не замечал, даже Майвор, но он с ужасом думал, что в один прекрасный день ему позвонит кто-то из детей, и он не сможет вспомнить имя.

А теперь еще и этот список президентов...

Если и было что-то, что он смог бы отбарабанить даже в отделении для сенильных стариков в доме престарелых, так именно этот чертов список. Фамилии и сейчас сидят, будто ввинченные насмерть. Все — кроме одной. Как же его звали? Этого, между Гардингом и Гувером? Насчитал сорок три, а должно быть сорок четыре. Он уже мысленно перебрал весь алфавит, в надежде, что какая-то из букв сама выведет его на ускользнувшую из памяти фамилию.

Ну вот же они все, до Барака, мать его, Обамы — все, кроме одного. Кто же там затесался между Гардингом и Гувером?

Ужасно. Купить дом и вдруг обнаружить, что не хватает двери или окна. Список не полный, не совершенный, с дыркой — и ему представляется, как туман деменции проникает в эту дырку, материализуется в колеблющееся дымное привидение и длинными вихлястыми пальцами выгребает из памяти кажущийся ему ненужным мусор.

Дональд тряхнул головой, виновато улыбнулся и обнаружил, что в палатке никого нет, а снаружи слышны голоса. Ага... голос Петера — значит, вернулся.

Он тяжело встал, скрипнув стулом, и мельком посмотрел в зеркало — надо же придать лицу нужное выражение. Человек, от которого ждут разумных и радикальных решений. Нечего убиваться по мелочам, когда проблемы уже хватают за горло. Подумаешь — забыл какого-то малозначительного президента!

Дональд прокашлялся, выпрямил спину и вышел из палатки.

Первой он увидел Изабеллу — она, держа за руку Молли, направлялась к своему кемперу. Покосился на ее покачивающийся зад... промелькнувшая мысль об изнасиловании быстро сменилась желанием снять с нее штаны и выпороть как следует, чтобы на этой модельной жопке вспухли розовые рубцы...

Стоп!

Он мрачно посмотрел на столпившихся у машины товарищей по несчастью. Петер, как ему показалось, не в себе — машет руками, что-то лепечет, а остальные качают головами. Пора брать дело в свои руки.

— И как там? — спросил он Петера.

Петер посмотрел на него непонимающе. Вместо него ответил приказчик из IСА:

— Очевидно, почувствовал какой-то дым... И еще: Петер видел человека.

— Вот как... а что еще?

— Ничего.

— Откуда дым? Что за человек? Петер? Ты выяснил, Петер?