Хипповые анекдоты

Из сборника

"Тысяча и одна тусовая телега"

Системный и околосистемный фольклор первой половины 90-х гг. XX в. н.э.

Собрание, литературная обработка и комментарии

Степана М. Печкина

Дорогому, бесконечно милому и любимому, а также гнусному, бесконечно мерзкому и ненавистному Брайну в день двадцатилетия.

Из главы 1

"Сказки"

1. Сказка о царе Опиане, Иване-наркомане и Змее Героиныче

В некотором царстве, некотором государстве правил некогда некий такой царь Опиан с царицей своей Морфиной Маков Цвет. И была у них единственная дочка – принцесса Кайюшка по прозванию Любовь Плановая. И любили они ее, ясный пень, и берегли пуще глаза. Однако ж вот раз гулямши она по саду, цветочки-травки собирамши, как вдруг откуда ни возьмись налетел-наехал злостный Змей Героиныч, прихватил-повинтил принцессу, да и к себе на хаус скипел.

Опечалился царь Опиан круто:

– Ах ты, чудище злостремное! Не в лом же тебе мое царство клевое доставать! Чтоб ты умер смертью лютой за день до последнего мента; да чтоб могила твоя поросла дикими приками, да чтоб они расцветали все в полнолуние, да чтоб на ней Нупогодяй с Миксом хором "Битлз" пели!..

Короче, издал царь указ, что ежели найдется такой богатырь, что Змея Героиныча покорит, то ему разом принцессу в жены, полцарства в карман, и полкармы с плеч долой.

Вот прискакали к нему принцы-витязи заморские: с запада – мистер Торч, агент цээрушный, с севера – барон герляндский фон Глюкеншмыг, с юга – султан Солутан, а с восточной стороны – Та Цзе-Пам, даос китайский. Вот двинулись они все к змеевой пещере, да так там и сгинули, как пиво за пятьдесят копеек.

Горько обломался царь Опиан, совсем в депресняк впал:

– Чтоб ты сдох, проклятый Змей! Чтоб ты колесом подавился, чтоб вчерняк удолбился! Чтоб пещера твоя Княжновским лагерем накрылась! Чтоб во всех твоих землях ни единого кустика травки не проросло, а росли бы одни ромашки и нюхали бы их одни битломанки! Почто ж мне ломота такая!?..

Однако ж, как у Ницше сказано, всяк да не приколется к облому своему. И пошли гонцы царские к Бабе-Яге, что олдовей самого БеГе. И говорит она им:

– И-и, светики, знаю, как замороке вашей помочь. Идите вы все прямо, прямо, в пятницу налево, и дойдете до Сайгона. Там вычислите Ивана-Наркомана, а уж он придумает, что делать.

Раскумарили гонцы Бабу-Ягу, дала она им машину-самоход. Треснулись они, открывают глаза – глядь, уж они в Сайгоне кофе пьют, а тут же и Иван-Наркоман на подоконничке отрывается. Поимели они его, как был, не жравшего, и мигом к царю Опиану обратно. Глянул на Ивана царь – и обхохотался, хоть вроде и не подкурен был:

– Ты, что ли, в натуре, на Змея собрался? Когда тебя колесом придавить, да сквозь штакет протянуть?!

– Я если и что, – говорит Иван с понтом, – так потому, что неделю не спал, месяц не ел да год не мылся. А насчет змеев ваших – это мы еще приколемся.

И пошел Иван-Наркоман к пещере Змея Героиныча. Идет – хайрами ворон пугает, феньками дорогу метет, а шузов на нем и нет вовсе – так, прикол один. Вот, пришел, видит: сидит на горючем камне в падмасане Змеище-Героинище, одной головой кин-кримсоны всякие распевает, а другими двумя развлекается – сам себе паровозы пускает. Увидел Ивана, и говорит:

– А это что за глюк такой к нам пожаловал? С каких краев будешь, молодец, какого роду-семени, какой тусовки-племени?

Говорит ему Иван:

– Я – Иван-Наркоман, олдовый хиппан, родом с Петрограду, с Эльфовского Саду, на вписке зачат, на трассе рожден, в Сайгоне выращен, в Гастрите выкормлен, я от ментов ушел, я от урлов ушел, я от нациков ушел, а уж тебя-то, змеюка бесхайрая, прихватчик левый, глюковина непрошенная, ежели принцессы не отдашь, кильну в момент к Катриновской бабушке!

– Ты, молодец добрый, прихваты эти брось. – змей говорит. – Попусту не наезжай, крыши не двигай. Ты, может, и интеллигент, да и мы не лыком шиты. Нешто, приколемся-ка мы на косяках биться?

– А прик ли нам? Давай!

И стали они на косяках биться. День бьются, ночь бьются – только дым стобом. Наконец, упыхалась голова у Змея Героиныча. Говорит он:

– Эвона! Неслабо ты, Иван, по теме приколот. Перекумарил ты меня!

А Иван-Наркоман так только повеселел с виду.

– А, – говорит, – урел трехголовый, вот обломись тебе в первый раз!

– Нешто, – змей говорит, – давай колесы катать?

Стали они колесы катать. День катают, ночь катают – только пласты горой. Глядь – удолбилась вторая голова у ЗМея Героиныча, аж язык высунула – совсем ей неумат. А Иван так только посвежел с лица.

– Ништяк, – говорит. – Тут тебе и второй обломись!

– Не кажи гоп, Ваня! – Змей говорит. – Давай-ка теперь на машинах сражаться!

– Ну, давай. – говорит Иван. – Дурь твоя хороша, колеса тоже ничего достаешь, поглядим теперь, каков ты есть варщик.