Хирург

Руки зачесались что-то сделать. Был бы пёс, прогулялись бы. Самому как-то в падлу. Надо будет купить щенка. Женщина может предать, собака не предаст никогда. Никогда мозги выедать не будет: «купи мне это, сделай так-то». Собака — настоящий друг.

Эх, зря с Анжелкой не поехал! Спустившись в кухню, достал из бара вискарь и приложился к горлышку. Бр-р-р! Горячо!

Прогулявшись к бухте, я решил было набрать Макса, как вдруг зазвонил телефон. Смотрю: номер незнакомый. Кто это?

— Да! — бросил я.

— Котик, — пробормотала какая-то женщина, всхлипнула, — ты можешь приехать?

Да это же Анжелка!

— Что случилось?

— Меня избили, — пролепетала она. — Сумку забрали, а там ключи от машины… и деньги все…

— Где? Кто?

— На рынке, на пятом километре… ы-ы-ы… хачики какие-то…

— Скоро буду. Что это за номер?

— Чужой, — всхлип, — я на Пятом километре, около стоянки, где овощной рынок. Возле туалета. Скорее приезжай! Я боюсь, вдруг они вернутся.

Вот суки! Ну, я вам устрою геноцид! Недолго думая, я позвонил Максу: гудки, гудки, гудки… трубку не берёт. Чёрт! Перезвонил ему: снова не берёт. Придётся самому разруливать. Ну, ничего, вам же хуже!

Перед тем, как вызвать такси, я вырвал из земли прут арматуры, перекинул из руки в руку. Суки, сделаю вам кирдык-арбуз, персиковое пюре и томатный сок. Да, и морда-фаршмак.

Заткнув пистолет за пояс и замотав арматурину в газету, я зашагал навстречу такси. Парня мы в последнее время вызывали одного и того же, он выучил дорогу. Да и вообще свой чувак, Толян. И тачка у него ничего так, УАЗ-патриот. Как раз для наших колдобин.

А вот и он. Я открыл дверцу, плюхнулся на сидение.

— Гони, брат, на Пятый. Срочно надо.

— Типа, привет, — Толян почесал морду, заросшую рыжей щетиной. — Шо случилось?

— Толком не знаю. Хачи жену обидели. Надо разобраться, вооот.

— Хачи, — Толян сплюнул в окно. — А жена у тебя — о-го-го! Не пускал бы одну, а?

— Её не пустишь, — я чиркнул зажигалкой, затянулся. — Запилит, мля.

— Гы… вооружился? — Толян кивнул на газету.

— А то, — я положил пистолет в бардачок. — С ними по-другому как? Они ж речь человечью не вдупляют… мочить их надо, вооот. Жаль, брату не дозвонился, он бы их на фашистский крест порвал. Ненавидит чёрных.

— Ага, совсем оборзели, в натуре. Помощь надо? Если да, то я, типа, того…типа, с тобой.

— А фиг его знает… Ты гони, гони, давай.

Ни о чём думать невозможно. Злоба так и кипит, аж через край брызжет. Толян, вон, лыбится, воткнул сигарету в свою щербатую пасть и щурится на солнце. Пофиг ему. А мне… мне… Так бы и вцепился в глотку сейчас. Или арматурой — по яйцам, чтобы не вставало больше на наших баб. Привыкли, суки, в своих аулах, что бабы кутаются, как тучи. Как нашу увидят нормальную, так сразу члену своему не хозяева.

— Уже рядом, — проговорил Толян.

Я глянул на часы: за двадцать минут домчали. Как Анжелка? Дождалась ли?

— Куда рулить?

— Она говорила… это… подожди-ка… автостоянка возле овощного рынка, вооот. И ещё там толчок где-то рядом.

Толян почесал макушку.

— А-а-а! Въехал. Это сверху заезжать надо. Значит, тут повор-р-рачиваем.

Машина проехала ещё немного, перестроилась в правый ряд и юркнула в проезд между трёхэтажек.

Ну и дорога, прям как у нас в селе. И нагажено кругом. Вонище и мухи. Алкашня с мокрой мотнёй.

— Да отвали с дороги, лошара! — заорал я, высунувшись в окно.

Алкаш забормотал и шарахнулся к забору, растаял в облаке пыли, вырвавшейся из-под колёс.

Место на стоянке было одно, в самом конце. Да и не стоянка это — резервация для барыговских лохотачек. Пока Толян парковался, я сунул ему двухсотку и выскочил.

Асоциальный элемент

«За город» для Ольги было всё равно, что «на Гавайи» или «на Луну». Не считая нескольких часов, проведённых у моря, она всё это время сидела в четырёх стенках, и сейчас смотрела на мир, проплывающий за стёклами машины, с надеждой. От позавчерашней меланхолии не осталось и следа.

Эд сосредоточенно следил за дорогой, Ольга украдкой на него поглядывала. То, что они чистильщики — понятно, и это здорово! Должен же кто-то убирать человеческий мусор. То, что бычара — инфекция, тоже ясно. Эд сказал, что сам с ним разберется: неженское это дело. Неженское, но — дело чести. Или у женщин не бывает дел чести? Если не подпускает к врагам, зачем тогда рассказал, кто она на самом деле?

Мысленно перебирая знакомых, девушка пыталась осмыслить, какую роль они играют в организме человечества. Наконец она не выдержала и поделилась:

— Я, вот, думаю… Была у меня одноклассница, которая с ходу могла наиграть любую мелодию. Абсолютный слух у неё. Значит, она — какая-то слуховая клетка?

— Глупости, — сказал он без эмоций. — Нам не дано видеть дальше собственного носа. Почему ты уверена, что организм, который мы составляем, антропоморфен?

— Антро… чего?