Хирург

Ануш была на редкость смешливой. Она сидела напротив Алекса и, слушая анекдоты, умирала со смеху. До Алушты оставалось чуть меньше получаса, троллейбус преодолевал перевал. Развлекая девушку, Алекс смотрел в окно и наслаждался видами. Горы… Горы — это волшебно. Всё-таки здорово, что переполненные маршрутки не останавливались, и пришлось ехать на троллейбусе. Он шёл медленно, благодаря чему удалось как следует рассмотреть плоскогорья и сизые скалы с вершинами, укутанными облаками.

Сначала по обе стороны дороги проплывали улицы и поля, сейчас же деревья с обеих сторон стали стеной.

— Сейчас слева будет Демерджи, — проговорила Ануш, — а под ней — Алушта…

— Ануш — Алушта, почти созвучно.

В Алушту решили не ехать: слишком там людно. Полчаса на пыльном вокзале, ещё столько же в маршрутке — и здравствуй, Рыбачье!

На песчаном пляже люди лежали в три ряда. Чтобы не переступать через головы, было выбрано место в сторонке, возле камней — Ануш не любила скоплений народа. Алекс не то, чтобы не любил — избегал. Мало ли, кто здесь отдыхает.

Скинув лазурный топик и брюки, Ануш побежала купаться. Остановилась у кромки воды, тронула ногой набегающую волну и — бултых с головой.

Всё-таки зря на армян наговаривают, вовсе они не чёрные и не носатые. У Ануш аккуратный носик, и кожа белее сметаны. Наверняка в университете от парней отбоя нет, вон, как мужик в бандане таращится!

Раздевшись, Алекс к ней присоединился и ощутил себя брошенным в воду щенком. Она плавала превосходно. Нырнёт, вытянет руки и извивается всем телом, как змея. Он не стал это повторять, побоялся, что получатся судороги.

Наплававшись, девушка вышла на берег, закуталась в полотенце и надела шляпку.

— У меня кожа краснеет моментально.

Алекс, напротив, разлёгся на горячем песке и принялся поедать абрикосы, собранные в хозяйском саду.

— Намазать тебя кремом? — предложила Ануш. — У меня есть. Ты же сгоришь!

— Начну гореть — залезу в море. Пш-ш-ш.

Ануш засмеялась, как обычно, закинув голову. «А ведь это единственная девушка, с которой мне легко. Скорее всего, потому что не нужно её завоёвывать, распушать перья. Если ляпнешь глупость, никто тебя за это не осудит. Она — свой человек».

— Слушай, — Алекс перевернулся на спину, — вот, ты здесь, со мной. А твой парень не волнуется?

— Если я здесь, с тобой, — она сделала акцент на последнее слово, — значит, парня у меня нет.

Вот тебе и ответ на незаданный вопрос. Хорошо это или плохо? Ануш, конечно, красавица, но Алекс и в мыслях не допускал, что она станет его девушкой. Во-первых, потому что все чувства как будто уснули, законсервировались, и во-вторых, ему опасно заводить отношения: люди несвободны, пока есть те, кого они любят.

А жаль: Ануш — именно та, кого он искал, хотя она и не блондинка. В других условиях он бы за ней приударил. Сейчас же её признание льстило ему — не более.

В Строгановку Алекс вернулся затемно, красный и довольный. Проводив девушку, он, насвистывая весёленькую мелодию, отправился домой.

— Эй, ты! — Алекс обернулся на голос и увидел медведеподобного верзилу с тощим другом, они держали по бутылке пива. Тощий опирался о накренившийся деревянный забор.

— Чего тебе? — небрежно ответил он.

— Откуда ты такой петушок взялся? И месяца не прожил, как уже наших девок топтать собрался, — подал голос тощий. — Валил бы ты отсюда, пока цел.

Алекс часто радовался, что настало время, когда разум победил грубую силу. Но увы, он жил в глуши, где это правило не работало. Сейчас он должен ответить. Если промолчит и пойдёт своей дорогой, его сочтут трусом — здесь такое не прощают, если огрызнётся — всё равно получит по зубам не сегодня так завтра, безлюдных мест предостаточно. Нужно найти нейтральный ответ… Нужно, но слова не приходили на ум, и он молча изучал недругов.

— Шо вылупился? — тощий шагнул вперёд, вытянув шею, как гусь перед атакой.

— Знаешь, что, — Алекс двинулся ему навстречу — парень от неожиданности стух, разжал кулаки. — Держись от меня подальше, понял?

Развернувшись, он направился, куда шёл. Верзила что-то прорычал вдогонку. Не стоит оборачиваться. Главное, они не увязались следом: кулачный бой он не выиграл бы. Сегодня всё обошлось, но обойдётся ли завтра? Что, если они встретятся ночью, их будет больше, и пьяные, агрессивные, они захотят приключений?

Решив отсидеться в деревне, Алекс учёл многое: тоску, одиночество, разбитые дороги, пьяных мужиков. Одно он забыл: ненависть к чужакам. Алкогольная агрессия ищет точку приложения — людям хочется с кем-то бороться. Если не с кем, дерутся между собой, разбивают носы, проламывают головы. Может, завтра о нём забудут. Хорошо, если так.

…И ещё он не учёл Ануш. Что-то слишком часто он стал о ней думать. Плохо!. Вдруг придётся уехать завтра… или послезавтра. Уехать и не писать, не звонить, как маме. Неделя-другая радости и… Нет, не стоит оно того.

Нащупав в кармане ключи, он потянулся к калитке и замер: на ней было нарисовано мелом существо, в котором с трудом узнавался петух. Весьма и весьма остроумно. Судя по всему, местное население застопорилось на двенадцати годах развития.