Хирург

– Ладно, Николай! – произнёс я, задумавшись о своём. – Я поэтому и пришёл к тебе, всё-таки не зря штаны вместе протирали, да блатовали на своём краю!

Он посмотрел на меня, улыбнулся и, протянув мне кулак, пробурчал – Давай, корешок! Всего тебе и, если что, то не стесняйся, я всегда буду с тобой! За твою сестрёнку, которая и мне была как сестра, я и сам шею кому-нибудь сверну. Пусть только попадутся мне под замес, в плен уже брать не буду! Уроды!

Я стукнул своим кулаком о его кулак и вышел из кабинета Николая, направляясь к выходу.

Устроившись за рулём своей старенькой "девятки", я подумал – Ну вот, теперь ещё и в прокуратуру идти! Что за дела?

Шёл 1993 год. Только что страна, которой я отдал десять лет своей жизни, проходя службу в особом отряде специального назначения КГБ СССР, а теперь ФСБ России, перестала существовать. Больше семи лет отбарабанил в Афгане, где нас, попросту, забыли, когда Горбатый приказал вывести войска. Это было в 1989 году.

Я, в тот момент, со своей группой, выполнял спецзадание. Вернувшись на базу, мы никого не застали и нам пришлось, самостоятельно, без всякого понятия, что произошло, пробиваться через территории бесчинствующих моджахедов и американских приспешников.

Выходили больше трёх месяцев, а нас, на Родине, уже списали как погибших за наше дорогое Отечество. Мало того, так ещё, больше месяца, пришлось отсидеть в СИЗО ФСБ, давая всяческие объяснения случившегося, обвиняя нас во всех грехах.

Когда военный прокурор сделал мне это заявление, я его, прямо в кабинете, схватил за глотку и задушил бы, если бы в этот момент не вошёл один из сотрудников военной прокуратуры. После этого я и попал в СИЗО. В моём личном деле появились записи – не выдержан, теряет контроль над собой в стрессовой ситуации, агрессивен.

– Какая к чёрту ситуация? – возмущался я, лёжа на нарах в камере. – Он, сука, обвиняет меня в том, в чём они сами же и виновны, а я ему что, коньяк должен был принести? Пусть говорит спасибо тому сотруднику, который, так не вовремя, заглянул в кабинет, закопали бы эту сволочь уже давно! Крыса тыловая!

Сокамерники мои смеялись от души. Оказывается, таких как я, после вывода войск, было довольно много. И все мы оказались виновными! Поразительно! Именно такими действиями все эти чиновники при погонах пытались прикрыть свои задницы, обвиняя нас. Но потом это всё устаканилось и вернулось на круги своя.

Многие, после этого, боевые офицеры, просто бросили службу и ушли в разные структуры, включая и криминальные, исполняя функции охраны, или тупо, боевиков.

Я же снова вернулся к исполнению своих непосредственных обязанностей. Нашу группу, которой я командовал, перекинули в штаб дивизии, которая располагалась на границе с Афганистаном, в Таджикистане. Почти всё время приходилось выставлять дозоры и засады на тропах, по которым вытаскивали массу героина. И нам выпала эта честь заниматься не свойственной для нас работой. Порой приходилось вступать в самые настоящие бои.

Всё чаще и чаще границу стали переходить довольно серьёзные группы бандитов, хорошо вооружённых и озлобленных на нас за то, что мы мешаем им вести свой криминальный бизнес, в котором принимали участие люди как с той, так и с этой стороны границы. Но мы не влезали в политику, а просто выполняли свою работу, которая заключалась в том, чтобы уничтожать эти группировки и их груз.

Конкретными навыками, которыми мы обладали, применить было негде. Временами просто дурели от этого, но поделать ничего не могли. Выполняли то, что нам приказывали.

В один день всё перевернулось и было это в начале лета. Меня вызвал к себе командир дивизии и сообщил, что звонили из Москвы. Необходимо было срочно оставить за себя человека и вылетать в Москву.

Оставив вместо себя своего зама, я, уже к вечеру, приземлился на Чкаловском аэродроме под Москвой. Сразу после приземления борта, меня встретил один из сотрудников ФСБ аэропорта и, выдав мне командировку, отвёз в Москву на вокзал. По дороге он и сообщил мне о трагедии, которая произошла с моей сестрой.

Она была для меня единственным родным человеком на всём белом свете. Семью я завести не смог из-за специфики моей работы, а родители как-то быстро, друг за другом, ушли в мир иной. Они работали в каком-то секретном НИИ и где-то там, получили смертельную дозу облучения.

Сестра была моложе меня на семь лет. Очень красивая, статная, выше ста восьмидесяти сантиметров роста, была чуть пониже меня, но всё равно, высокая шатенка с прекрасно сложенной фигуркой. Работала в модельном агентстве и пользовалась отменной репутацией у соседей и сотрудников. По нашему времени она была, на редкость, честной, умной и, умеющей постоять  за себя, женщиной.

В Горький, то есть, в Нижний Новгород, я прибыл утром. В этот же день сестру и похоронили. Она лежала в гробу вся в белом, с улыбкой на губах. Лицо всё было в мелких ссадинах, один глаз был сплошным синяком, который просматривался даже через толстый слой грима.