Хирург с Гастеровских болот

Расхаживая взад и вперед по комнате, я думал о склоненной головке, скорбном лице и о диком взрыве рыданий, подсмотренном мною в саду. Значит, ночная прогулка, какова бы ни была ее цель, не допускала мысли о развлечении. И все же, идя домой, я слышал ее веселый звонкий смех и голосок, громко протестующий против материнской заботы, с которой миссис Адамс настаивала, чтобы она тут же сменила испачканное платье. Мои ученые занятия приучили меня разрешать глубокие и серьезные проблемы, а тут "передо мной оказалась столь же серьёзная человеческая проблема, которая в данный момент была недоступна моему пониманию.

В то утро я вышел на прогулку по болотам. На обратном пути, когда я поднялся на холм, возвышающийся над нашей местностью, я вдруг увидел среди скал мисс Камерон. Она поставила перед собою легкий мольберт с прикрепленной бумагой и готовилась писать красками великолепный ландшафт скал и поросшей вереском местности расстилавшейся перед нею. Наблюдая за девушкой, я увидел, что она беспокойно озирается. Рядом со мною была впадина, заполненная водой, и я, зачерпнув крышкой своей фляжки воду, подошел к девушке.

- Мне кажется, вам сейчас необходимо это, - сказал я, снимав фуражку и улыбаясь.

- Спасибо, - ответила она, заполняя водой свою баночку. - Я как раз разыскивала воду.

- Я имею честь говорит с мисс Камерон? - спросил я. - Я ваш сосед. Моя фамилия Эппертон. В этих диких краях приходится знакомиться без помощи посредников: ведь иначе мы никогда не смогли бы познакомиться.

- О, значит, вы тоже живете у миссис Адаме! воскликнула девушка. - А я думала, что тут нет никого, кроме местных крестьян.

- Я приезжий, как и вы, - ответил я. - Веду научную работу и приехал сюда в поисках покоя и тишины.

- Да, здесь действительно тихо, - сказала она, оглядывая огромные пространства, поросшие вереском. Только одна-единственная тоненькая полоска серых домиков была видна в отдалении.

- И все же здесь недостаточно тихо, - ответил я, смеясь. - И потому мне приходится переселиться в глубь этой болотистой местности для моей работы требуется полный покой и уединение.

- Неужели вы построили себе жилье на этих болотах? спросила она, вскидывая брови.

- Да, и думаю в ближайшие дни поселиться там.

- Ах, как это печально, - воскликнула она. - А где же этот дом, что вы построили?

- Вон там, - ответил я. - Видите этот ручей, который издали похож на серебряный пояс. Это ручей Гастер, текущий с Гастеровских болот.

При этих словах она вздрогнула и обратила на меня большие темные вопрошающие глаза, в которых боролись удивление, недоверие и что-то похожее на ужас.

- И выбудете жить на Гастеровских болотах?! воскликнула она.

- Да. А вы что, знаете что-либо о Гастеровских болотах? - спросил я. - Я думал, что вы совсем чужая в этих краях.

- Это правда. Я никогда не бывала здесь, - ответила она. Но мой брат рассказывал мне об этих Йоркширских болотах, и, если я не ошибаюсь, он называл их невероятно дикими и безлюдными.

- Вполне возможно, - сказал я беззаботно. - Это действительно тоскливое место.

- Но тогда зачем же вам жить там! - воскликнула она с волнением. - Подумайте об одиночестве, скуке, отсутствии удобств и помощи, которая вдруг может понадобиться вам.

- Помощи? Какая помощь может мне понадобиться на Гастеровских болотах?

Она опустила глаза и пожала плечами.

- Заболеть можно всюду, - сказал она. - Если бы я была мужчиной, я не согласилась бы жить в одиночестве на Гастеровских болотах.

- Мне приходилось преодолевать гораздо большие неудобства, чем эти, - ответил я, смеясь. - Но, боюсь, ваша картина будет испорчена: кажется, начинается дождь.

Действительно, пора уже было искать укрытия, потому что не успел я закончить фразу, как пошел сильный дождь. Весело смеясь, моя спутница набросила на голову легкую шаль и, схватив мольберт, бросилась бежать с грациозной гибкостью молодой лани по заросшему дроком склону. Я следовал за нею со складным стулом и коробкой красок.