Хирург возвращается

Ужин я прогулял, да, по правде говоря, во второй вечер на карельской земле отчего-то ужинать вовсе не хотелось. Я пробую полосатое приобретение: зря, что ли, тащил от магазина? Арбуз и на самом деле оказался сладким, сочным, бархатистым и почти без косточек.

Заняться пока нечем: спасать жизнь никто не зовет, по местным кабакам шляться как-то не хочется, гулящие девки меня и вовсе никогда не интересовали, и я сажусь за ноутбук, чтобы описать все произошедшее за последние дни. Так стала рождаться эта книга.

В полуночи за окном еще брезжил дневной свет: это полярный день, но организм не обманешь, пора на боковую. Только я лег в койку и задремал, как откуда-то из-за стенки раздается истошный, пронизывающий прямо до мозга костей женский крик:

— А-а-а-а-а! Мамочка! Помогите!

— Что ж ты, дура, вытворяешь?! — вторит грубый мужской бас.

Как тут уснуть? Вскакиваю с кровати, быстро одеваюсь, прихватываю белый халат — и бегом наружу. Кто-то нуждается в моей помощи, а иначе чем объяснить этот крик о спасении?

— А-а-а-а! Помогите! А-а-а-а! — раздается где-то совсем рядом.

А надо заметить, что в больнице идет нескончаемый ремонт, и часть роддома, пребывающего в состоянии затяжной реставрации, разместили по разным этажам лечебного корпуса. Львиная доля его оказалась в гинекологии, но несколько палат впихнули в кардиологию, где я и ночую. Две временные гинекологические палаты, что в самом конце коридора, в десяти — пятнадцати метрах от моей палаты-люкс.

Вбегаю и встаю как вкопанный. Небольшое с виду помещение до отказа забито врачами и медсестрами, по-видимому, это все, кто дежурил в ту ночь, — гинеколог, анестезиолог, терапевт, травматолог и так далее. Все они толпятся возле одной кровати, что напротив входа. На ней буквально враскоряку сидит молодая растрепанная особа в задранным выше пупа окровавленном халате на огромном беременном животе.

— А-а-а-а-а! У-у-у-у-у! — воет особа, запрокинув вверх голову.

— Анна, немедленно ложись на каталку! — склонился над ней бородатый доктор с добрыми глазами и окровавленными руками. — Ляг сейчас же!

Только тут я замечаю, что около кровати стоит новенькая медицинская каталка, накрытая свежей простыней.

— Товарищи, коллеги, что происходит, а? — спрашиваю первого встречного, как оказалось — дежурного травматолога.

— Вы, наверное, наш новый хирург из Санкт-Петербурга? — Травматолог представляется Семеном Игоревичем Бабцовым и неожиданно спрашивает:

— А вы, Дмитрий Андреевич, часом, даром убеждения не обладаете?

— А вы, для начала, скажите, что тут стряслось?

— А-а-а-а-а! Помогите! — продолжает орать беременная Анна, ни на кого не обращая внимания.

— Рожает девка! Тяжело рожает! — выпрямляется гинеколог. — Вы хирург?

— Хирург. А в чем проблема?

— Проблема в том, — бородач вытирает обагренные руки о скомканную простыню, — что сия дама в родах. Отошли воды, начались потуги, головка врезалась в родовые пути, а она, видите ли, не желает рожать!

— Как так не желает?

— А вот так! Не тужится и нам не дается, уселась прямо на ребенка, зажала ноги и все тут! Хотели на каталку ее перекинуть да в родзал скоренько отвести, а она вцепилась в кровать — и точка! С места не сдвинешь!

— Уже все дежурные врачи, что есть, со всей больницы сбежались! — подтверждает травматолог. — Всяко пробовали: нет, и все тут!

— А чего она хочет?

— А вы сами у нее спросите.

— Анна, чего бузишь? Чего рожать не хочешь? — как можно мягче, дружелюбнее обращаюсь я к роженице.

— Ы-ы-ы-ы! — на новый лад вопит девушка, пройдясь по мне совершенно равнодушным, стеклянным взглядом.

— А что это у нее между ног торчит? — вздрагиваю я, разглядев что-то в Анниной промежности.

— Что, что! Головка это! — злится гинеколог.

— Головка? — в ужасе переспрашиваю я. — У нее что, ребенок там застрял? Так что вы все стоите и ничего не делаете? Ребенок же погибнуть может!

— Может, — соглашается травматолог.

— А что мы, по-вашему, тут все делаем? — бросает врач-неонатолог. — Битый час эту дуру уговариваем перелечь на каталку и поехать в родзал. Так нет, как села, так и сидит не шелохнувшись! А ребенок уже на выходе!

— А-а-а!

— Анна, — опять подступаюсь я к ней, — послушайте меня, мы хотим вам помочь произвести на свет вашего ребеночка. Он уже идет к нам в этот мир! Не упрямьтесь, лягте на каталку и расслабьтесь! Помогите своему дитю появиться на свет божий!

Но моя речь не имеет ровным счетом никакого успеха, по крайней мере, у роженицы. Она замолкает, стиснув зубы, вцепляется в спинку кровати и с каким-то остервенением принимается раскачиваться взад-вперед.

— Да-а-а! — тянет бородатый гинеколог. — Вот это психоз! Ничего ее не берет! Мы уже ей столько успокоительного вкатали: слона свалить можно, а ей хоть бы хны! Хирург такую славную речь толкнул, что чуть я сам на каталку не взгромоздился, а она и ухом не повела!

— Борис Аркадьевич, — причитает акушерка, придерживающая роженицу, — у нее опять схватки начались! Что делать? Ребенок лезет наружу!

— Кошмар! — Терапевт закрывает лицо руками и отворачивается.