Хирург возвращается

Начинается все как обычно: принимаю смену у молодого заспанного хирурга Алексея Лебедева. По его изрядно мятой и отекшей от длительного соприкосновения с подушкой физиономии хорошо видно, как он провел ночь.

— Дмитрий Андреевич, все тихо и покойно. Даже нечего рассказать, — упорно борясь с зевотой, рассказывает молодой врач. — Даже ни разу в приемник не вызвали за целую ночь.

— А за целый вечер сколько раз дернули?

— Всего один раз: не очень старую тетку положил в отделение, и то, если б недалеко жила, отправил бы домой.

— С чем госпитализировал?

— Да говорю же — ни с чем! Живот у нее три дня то болит, то не болит. Анализы нормальные, УЗИ не сделать, рентген тоже без особенностей. Живет в какой-то дыре, вечером нельзя туда уехать. Попросилась остаться до утра. Пожалел, оформил как панкреатит. Сейчас гляну ее да и выпишу из отделения.

— Пойдем, вместе посмотрим твою тетку.

А тетку рвало всю ночь. Возле нее стоит тусклый алюминиевый тазик, подставленный санитаркой, наполовину заполненный кишечным содержимым неприглядного вида.

— Ой, мне так плохо! — жалуется женщина, еле оторвавшись от тазика и подняв на нас красные глаза. — Всю ночь рвало! Попью воды и почти сразу к тазику бегу! Ой как плохо! — стонет тетка.

— Вот, — показываю на пациентку, — а ты хотел ее выписать! У нее же диагноз на лице написан!

— Панкреатит? — растерянно моргает Алексей. — Сейчас капельницу поставим, вам лучше станет.

— А сразу что не поставил? — шепчу ему на ухо.

— Так я же историю на нее для вида завел, чтоб она только переночевала у нас, — так же шепотом отвечает юный доктор.

— Да, капельницу поставьте, но перед этим снимок брюшной полости необходимо выполнить! — уже громким голосом подсказываю я, закончив осмотр. Живот женщины мне совсем не понравился.

— Но, Дмитрий Андреевич, мы же делали ей снимок при поступлении! Там ничего криминального!

— Сделайте, пожалуйста, еще раз! — настойчиво повторяю я. — А вы больше не пейте и не ешьте. Скорее всего, прооперируем вас в ближайшие часы!

— Как оперировать? Зачем оперировать? — пугается женщина, утирая мокрый рот грязным носовым платком.

— Более конкретно поговорим после рентгена, — бросаю я, поднимаясь с ее кровати.

— Ничего не понимаю, Дмитрий Андреевич, — говорит Леша, как только мы выходим из палаты. — С чем ее оперировать, с панкреатитом, что ли? Давайте полечим вначале, возможно, все у нее пройдет! Панкреатиты же сразу не лечат оперативно! И чего у нее глаза красные, как у кролика? Обратили внимание?

— Обратил. Ты потошни, как она, всю ночь, у тебя еще и не такие глаза станут! Так напрягаться! Ты вон на массу топил, а тетеньку в это время наизнанку выворачивало!

— Так я это, не знал, что ее рвет!

— Панкреатиты, согласен, сразу не оперируют, — пропустив мимо ушей этот детский лепет, продолжаю я. — А запущенную механическую кишечную непроходимость мы просто обязаны взять на операционный стол. Но для этого нужно быстро возместить ей водно-электролитные потери. Сделаем снимок и начнем безотлагательно капать: готовить к операции. Если идешь со мной на операцию, будь добр, договорись с анестезиологами, пускай готовят ее прямо на операционном столе. Так мы нагоним упущенное тобой время.

— Погодите, Дмитрий Андреевич, — пытается спорить со мной Алексей. — Отчего сразу непроходимость? Живот у нее не вздут, газы отходят, стул даже был при поступлении, на снимках все хорошо. А то, что блюет беспрерывно, так панкреатит у нее. При панкреатитах же рвота типична.

— Да, для панкреатита характерна неукротимая рвота, — терпеливо просвещаю молодого коллегу, — но при этом, как правило, не бывает кишечного содержимого. Ты в тазик-то внимательно заглянул? Что там узрел?

— Фу-у-у, — брезгливо морщится доктор Лебедев, — я еще в заблеванные тазики не заглядывал и не дифференцировал тамошнее содержимое!

— А вот и напрасно! Я как раз не погнушался и тщательно рассмотрел, что к чему, пока ты моську свою воротил!

— И что? — жалобно смотрит на меня собеседник.

— Обычное тонкокишечное содержимое. У нее оттого и газы отходят, и стул был, что толстая кишка как раз проходима.

— Но у нее не было операций, а значит, не может быть спаек! — не сдается Алексей.

— Дмитрий Андреевич, — перебивает постовая медсестра Лена, — возьмите свежий рентгеновский снимок.

— Спасибо, Леночка, весьма оперативно! — хвалю я девушку и беру в руки рентген. — Ну? Смотри!

— Точно, непроходимость! — ошарашенно соглашается Алексей. — Вот на этом снимке четко видно! А на предыдущем даже намека никакого нет. А как вы догадались? Вздутия живота ведь не было? Неужели по рвотным массам?

— Ты почти угадал! — соглашаюсь я. — По содержимому тазика тоже, но помимо этого, у нее кишечник «плещет». Ну, и снимок.

— Но вы уже до рентгена утверждали, что ее придется оперировать!

— Утверждал и теперь утверждаю. Не станем терять время! Иди, договаривайся с анестезиологами.

— Дмитрий Андреевич, позвольте последний вопрос?

— Валяй!

— А что, по-вашему, вызвало непроходимость?