Хирурги человеческих душ

Очередная насыщенная рабочая смена истекала. В завершение её Алексей на «Волге» райпрокуратуры поспел в морг перед самым закрытием данного безрадостного учреждения. Там ему нужно было получить акт судебно-медицинского вскрытия трупа потерпевшей по одному из расследуемых уголовных дел.

– Сколько зим, сколько лет?! – встретил его в вестибюле шутливым возгласом эксперт Сивков, будто и не случилось между ними вчерашней предрассветной встречи на улице Тихой в доме убийцы Кузьмило. – Каким ветром занесло?

– Хотелось бы заключение на убиенную получить, – озабоченно отозвался Подлужный.

– Как фамилия?

– Зобнина.

– Зиночка, глянь-ка заключение на Зобнину, – крикнул в окошечко кабинета секретаря Сивков.

– Кто спрашивает? – раздался голос той, что была укрыта от Алексея стеной.

– Зинаида Михайловна, это я, Подлужный, – доложил следователь, заглядывая в оконный проём.

– А-а, – узнала его секретарь. – Готово заключение, но без гистологических исследований. Будете брать?

– Буду, буду, – активно подтвердил Алексей.

Расписавшись в получении акта, Подлужный принялся укладывать его в «дипломат»¹¹.

– Чой-то ты хмурый и неприветливый, – шутливо поддел его Сивков.

– Да дела, Антон Иванович, – посетовал следователь. – Кстати, а мою ночную крестницу не вы, часом, препарировали?

– Ту бабёнку из дома у старого кладбища?

– Угу.

– Как же, как же… И её, и второй труп.

– Па-агодите, какой второй труп? – удивился Алексей. – Вы что-то путаете. Труп там один был. Мужчину же, как его… Кротова! на «скорой» в больницу увезли.

– И ничуть я не путаю, – обиделся Сивков. – Ты меня в слабоумные не записывай. По дороге почил в бозе твой крестничек.

– Да ну!

– Вот те и ну, – поддразнил его эксперт. – Интересный случай, доложу я тебе. Крестнику твоему как по темени первый раз обухом-то вдарили, он, естественно, отключился. Внутри – закрытая черепно-мозговая травма, а снаружи – почти нетронутый черепок. Окучив его, рогоносец придушил жену и пошёл с повинной. Топор с собой прихватил – вещдок и подтверждение, так сказать, начала перевоспитания. Позвонил из телефонной будки по «ноль-два». Подождал-подождал, да и одумался: вдруг не добил этого… Кротова. Ну и двинул назад. Про то мне уже следователь Новиков, что из прокуратуры Кировского района, обсказывал.

– Виталий Семёныч?

– Он, он… А любовник тем временем лежит на полу. Валяется себе, – хохотнул Сивков. – Но временно живой. Внутри башки у него здоровенная гематома образовалась. Свеженькая, жиденькая, не оформившаяся пока. Она росла-росла и постепенно отключала центры жизнедеятельности. И благополучно преставился бы мужичок. Самокатом, так сказать. Но…

– …тут на его многострадальную голову объявился следователь Подлужный, – удачно «включился» в монолог Алексей.

– Ага! Не было бы счастья, да несчастье помогло!– на данном отрезке словесного потока Сивков в азарте аж хлопнул себя по ляжкам, присел и зашёлся в трескучем смехе. – Га-га-га! Когда кровопивец вернулся в дом и вторично рубанул гуляку «по барабану», то мозг практически не задел – его ж участковый с ног сбил.

– На пару с Шиловым, – уточнил Подлужный.

– Вот вечно ты мешаешься под ногами, – подосадовал судмедэксперт. – Короче, на черепной коробке Кротова, аккурат в теменной области, получился филигранный разруб. Своеобразная хирургическая операция высокой точности. Через разруб кровь излилась наружу. Гематома купировалась, освободила часть мозга – твой крестничек и задышал. И забормотал. И заматерился, чтоб его перевернуло да подбросило! Да всё ж таки первичное повреждение серьёзным оказалось – несовместимым с жизнью. По дороге Кротов и удалился в мир иной. Се ля ви.

4

От морга до дома Алексею пришлось добираться «на перекладных»: с пересадкой с одного автобуса на другой. И чтобы скрасить унылую поездку в пассажирской толчее, он вернулся к милой его сердцу истории знакомства с Татьяной. К тому эпизоду, когда они оставили котёнка в «дежурке», а сами поспешили на политбой. И вновь превратились из временных союзников в соперников, которые кардинально расходились в оценке творения Леонардо да Винчи, всем известного под названием «Джоконда».

Небезызвестная в университетских кругах аудитория номер восемьдесят семь главного корпуса, выполненная в виде древнегреческого амфитеатра, была забита до отказа. Лидер экономистов Дмитрий Озеров сделал зачин. Он обосновал и раскрыл посыл о том, что портрет Лизы Герардини, супруги флорентийского торговца шёлком Франческо дель Джокондо – не просто шедевр, но непревзойдённое творение на все времена. О чём тут спорить? Потому, излагая тему, Озеров был спокоен и уверен в себе – вариант-то выбран заведомо беспроигрышный. Его речь сопровождалась демонстрацией изображений на большой экран с помощью эпипроектора. И умелой ассистенткой Дмитрия в этом процессе, естественно, выступала прекрасная Татьяна.