Хирургическое вмешательство

— Мы понимаем, что ваши технологии — экспериментальные. Но они работают и дают превосходный результат. Если хотите, вам пришлют официальную просьбу… самого высокого уровня. Я, откровенно говоря, не знаю, что можно предложить вам за помощь.

— Ничего, — не без удовольствия ответил Лаунхоффер. — Нет такого.

Даниль напрочь забыл о моделях и, навострив уши, притих за аркой, отгораживавшей демонстрационный котел. Он испытывал жгучее любопытство: Ящер безусловно издевался, но Ящер был в хорошем настроении, поможет он нервному жрецу или нет, и чем поможет, и в чём? Чем дальше, тем интереснее. Сергиевскому уже хотелось знать историю в деталях.

Аннаэр подняла глаза от модели — и опустила. Она лишь ждала, чтобы Эрик Юрьевич поскорее закончил с нежеланным гостем и вернулся к проектам.

За ее спиной зашевелилась темнота.

Эрдманн не обернулась, но Сергиевский с интересом уставился в широкую затененную щель между двумя шкафами: там из тонкого мира проявлялся по какой-то надобности еще один неописуемый экспонат. «Два!» — обрадовался Даниль, разглядев его: адский зверинец мало-помалу собирался.

Это была собака. Могучий кобель в шипастом ошейнике, похожий на нечистокровного добермана — слишком тяжелый и крупный, без положенных породе рыжих пятен. Цокая по полу когтями, громадный черный пес прошел мимо аспирантов и направился к хозяину.

— Мьяу! — сказала Варька со стола.

Пес молча воззрился на нее и два раза скупо двинул хвостом. Потом подобрался ближе к хозяину и аккуратно лег напротив кресел в позе сфинкса.

— Это… — несмело начал жрец, убирая ноги подальше от собаки: вид у добермана был неласковый.

— Чего пришел? — спросил пса Ящер. — Тебя не звали.

Пес спрятал морду в лапах и заскулил. У него, в отличие от Варьки, не слишком хорошо получалось изображать домашнего любимца, и даже неискушенный гость заподозрил неладное.

— Эрик Юрьевич? — настороженно напомнил он.

Ящер достал вторую сигарету, но не закурил, а сломал и бросил в пепельницу.

— Охотника я вам не дам, — сообщил он. — Вы с ним не справитесь.

«Доберман — служебная порода», — подумал Даниль; впрочем, Ящера вряд ли волновали такие мелочи, он не любил собак.

— Но поисковая система работала автономно, — просительно сказал жрец. — Ею можно было управлять с помощью обычного диалога, как вы и сказали…

— Ищейка — мирная тварь. По большей части. А Охотник сделан по матрице Великого Пса… да, того самого, — издевательски добавил Лаунхоффер, заметив, как побледнел и напрягся жрец. — Я не рискну вручать его кому-либо в качестве рабочего инструмента.

— В-вероятно, — покладисто закивал гость, сраженный упоминанием жутчайшего из стихийных богов. — Но все же…

С лица Даниля исчезла улыбка; только что ему было весело, и вдруг перестало. Сергиевский задался вопросом, зачем жрецам понадобился Охотник.

Зачем им Ищейка — это тоже вопрос. Живого человека ищут милицией, если реинкарнировался — идут к кармахирургам; розыск душ, сменивших тела, формально запрещен, но не строже, чем курение травки, если очень хочется, всегда можно устроить… Ищейка — система экспериментальная, функций у нее много, поиск, строго говоря — только побочная; ее и Ищейкой-то зовут только для удобства… Ради чего идти на поклон к Ящеру?

Любопытно, не более.

Но Охотник — это серьезно.

Во-первых, Даниль не представлял себе цели, для достижения которой нужно использовать мощную боевую систему, предназначенную для действий в тонком мире. Такой цели просто не существовало. Лаунхоффер — человек своеобразный, с него станется создать чудовище вообще без всякой цели, из чистой любви к искусству и экспериментаторского ража. «Сделай оружие, а уж применение ему найдут», — умозаключил Даниль и поежился. Как-то неуютно становилось, и в особенности от того, что шло «во-вторых».

Во-вторых, стоило представить, как кого-то — кого угодно — травит адский зверинец, и тут точно можно было потерять сон и аппетит.

За этими мыслями следовала еще одна, но ее Даниль не успел додумать, потому что застывший в неподвижности под аккомпанемент несмелых жреческих речей Ящер внезапно запрокинул голову и уставился в потолок.

Собеседник невольно последовал его примеру.

Над ними через всю комнату тянулась длинная жердь, а на жерди сидела большая пестрая птица. Жрец изменился в лице: он готов был руку дать на отсечение, что минуту назад никакого насеста и уж тем более птицы там не было.

…Даниль усмехнулся: «Три».

Все же больше всего ему хотелось узнать, сколько у Ящера экспонатов.

Птица переступила мощными когтистыми лапами, забила крыльями и снялась с жерди. В тесной комнате летать было неловко, и она почти упала вниз; впилась когтями в подоконник, глянула на хозяина нептичьим сапфировым оком.

— Это…

— Это? Ястреб аэродромный, галок гонять выучен, — флегматично сообщил Лаунхоффер, затягиваясь. Потом он раздавил окурок в пепельнице и резким движением — жрец вздрогнул — вытянул руку в сторону.

Ястреб послушно расправил крылья.