Хищная диаспора

Я уже говорил, что все автоматы моих парней имели глушители. Значит, противник не мог определить, откуда именно и сколько человек по нему стреляют. Кроме того, все мои бойцы имели и тепловизионные предобъективные насадки Infratech ИТ 310 ТПН на своих оптических прицелах. Эти приспособления позволяли нам вести точную прицельную стрельбу одиночными выстрелами или короткими очередями по два патрона.

Да, все мои бойцы были прекрасно вооружены. Но я решил, что раньше времени не стоит показывать бандитам, какие силы их здесь поджидают. Пусть они прут на нас со всей дури. Надо подпустить их как можно ближе, а потом уже ударить в упор из всех стволов.

Пара снайперов, даже если их стрельба будет замечена, бандитов не испугает. Два человека не в состоянии остановить такое количество бандитов, хотя урон им, конечно, они нанесут серьезный.

Особенно этому будет способствовать винтовка «Выхлоп» сержанта Сухогорова. Ее пуля при попадании в корпус, даже прикрытый бронежилетом, не оставляет раненых. Она запросто отрывает руки, ноги и головы.

«Винторез» младшего сержанта Каткова в этом отношении попроще. Его пуля пробьет не всякий бронежилет. Тем не менее из боя человека она, как правило, выводит надежно, ломает ему кучу ребер.

К тому же с защитой тела у бандитов существуют определенные проблемы. Я по своему опыту знал, что большинство бронежилетов у них старого образца. Они далеко не каждую пулю выдерживают.

Некоторые пули, кстати, пробивают передний слой брони, потом и тело. После этого они рикошетят от задней стенки бронежилета и, уже кувыркаясь, летят обратно. Результат очевиден — ранения, не совместимые с жизнью.

Тем не менее двум снайперам остановить банду было не под силу. Но она вскоре сама прекратила наступление. Этому способствовали взрыв, грохнувший в погребе, и светящийся столб, поднявшийся в небо. Он был не такой яркий и высокий, какой возникает при взрыве светошумовой мины, куда более мощной, чем граната.

Тем более что для банды этот белый светящийся столб был виден только на фоне пожара, затухающего на другой стороне дороги. Поэтому он не показался бандитам таким же ярким, как нам. Как я и предполагал, бандиты посчитали, что на пожаре снова взорвался газовый баллон, и двинулись дальше.

— Пока не стрелять! — дал я команду, не отрывая от глаз свой бинокль, который успел перехватить у старшего сержанта перед тем, как он поспешил к погребу. — Ничеухин, что там у тебя? Есть кто-то?

Обычно микрофон шлема улавливает звуки стрельбы, ведущейся даже из автомата с глушителем. Но сейчас ничего подобного слышно не было. Именно этот факт вызвал мое удивление и данный вопрос.

— Зря гранату испортил. Там, в погребе, взрывная волна все банки перебила, — ответил мой заместитель.

— А противник?..

— Два трупа. Один на поверхности, второй в погребе. Я ему, оказывается, изначально в голову попал, когда он в люк прыгал. Сам под пулю залетел, получается. — Ничеухин говорил раздумчиво, неторопливо, совсем не так, как люди обычно изъясняются в пылу боя.

— Эмира среди трупов нет?

— Я его в лицо не видел, поэтому не могу определить.

Я переключился на внешнюю связь, поскольку опять замигала все та же зеленая лампочка. Начальник штаба снова желал поговорить со мной.

— Ну, все, старлей. Со спецназом Росгвардии я договорился. Они вернули вертолет. Подействовало мое предупреждение о приказе стрелять по всем воздушным целям. Но в бой эти ребята так и рвались. Что там у тебя?

— Товарищ майор, на нас сейчас банда наступает. Не могу говорить. Конец связи.

— Конец связи, — недовольно пробубнил Рыженков.

Я снова переключился на внутривзводную систему связи.

А бинокль от глаз я так и не отрывал во время всех этих разговоров. Я внимательно отслеживал ту воображаемую линию, которую сам себе наметил как боевой рубеж. Такова моя обычная привычка. Я всегда пытаюсь определить ту линию, переступив которую, противник уже не будет иметь возможности отойти. После этого он вынужден будет только атаковать нас, потому что при отступлении просто не успеет добежать до первого укрытия и спастись.

— Снайперы, как успехи? — осведомился я.

Наушники моего шлема уже несколько раз доносили до меня звуки выстрелов снайперских винтовок. «Выхлоп» и «Винторез» вообще-то считаются идеально скрытными видами оружия. Особенно, как это ни странно, при калибре двенадцать и семь десятых миллиметра, такой момент относится к «Выхлопу». Эта винтовка имеет настолько мощный глушитель, что со стороны выстрел из нее напоминает простой щелчок пальцами.

«Винторез» работает чуть погромче, хотя имеет калибр всего девять миллиметров. Звук выстрела этой винтовки похож на работу пневматики. Но на дистанции, с которой ведется огонь, эти шумы практически не слышны. Они не напрягают внимание противника до того самого момента, пока в него не попадет пуля. Комар, настырно зудящий над ухом, надоедает куда больше.

— Я четверых ликвидировал, — доложил сержант Сухогоров.

— Я — троих, — сказал младший сержант Катков.

Он тут же замолк, задержал дыхание на произнесении последних звуков, словно проглотил их, выстрелил еще раз.