Хищная птица

Теперь чудовища носятся, летают, скачут по всему кораблю. Хейуорд подсказывает мне дорогу, и я бегу, не прекращая петь. Наконец, поднявшись по трапу, мы вырываемся на верхнюю палубу, на свежий воздух.

У меня на глазах крылатый монстр взлетает и уносится прочь. Его перья вращаются в разные стороны, а под ними сверкает гладкая, как у рыбы, чешуя. Мгновение – и он уже маленькая точка на голубом небосводе.

Леопард из дыма выгибается дугой, совершает прыжок и рассеивается в клубах едкого тумана, от которого режет глаза. Я быстро отворачиваюсь. В другом конце палубы человек из лавы бросается в солдат раскаленными глыбами, а те не имеют ни малейшего представления, что делать.

– ЛОЖИСЬ! – орет Хейуорд.

Что-то проносится над нами, и я ничком вытягиваюсь на палубе. Сверху раздается странный звук, будто растревожили улей с пчелами, и миг спустя над моей головой, едва не задев волосы, вжикает темное пятно.

Я встречаюсь взглядом с одним из солдат, и на его лице появляется выражение обреченности, какое я не раз видела в детских больницах.

Песня становится все громче и громче, но исходит она откуда-то извне. Солдаты носятся по палубе, роняя оружие и срывая с себя броню, а вскоре один за другим падают, хватаясь за горло. Звук ведь способен расплющить легкие, вспоминаю я. Надо только выбрать правильную частоту.

Мне, как магонской девушке, такое под силу, но эта смертоносная песня доносится не из моей груди. Она летит с неба и с каждой секундой становится все громче и пронзительнее. Она отдаленно напоминает жужжание, однако в природе таких звуков не встретишь. Какие-то они…механические.

Это явно наша с Кару песня, только кто-то изменил ее, отравил, сделал неодушевленной, обвил колючей проволокой, по которой пустили ток.

УБИТЬ, поет хор из сотни птиц. Умри. Сломайся. Песня смерти, песня-убийца, песня-крик.

Солдаты штабелями прыгают за борт.

Хейуорд хватает меня за плечи и тащит в сторону. Мы падаем. На том месте, где я стояла секунду назад, поднимается столб дыма. Она отпускает меня, вскакивает на ноги и убегает. Может быть, последовать за своей сводной сестрой, за этим потерянным ребенком?

Она чуть не убила Джейсона. Она чуть не убила меня.

Но небо восстало против нас обеих.

Сильный толчок – и палубу захлестывает гигантская волна. Тут и там грохочут взрывы, пылает огонь… Постойте-ка, такие суда заправляют топливом! Где тут топливные отсеки?

Блинблинблин.

Мы уже по колено в воде. О господи – в некоторых местах она окрашена в алый цвет… Я создаю у нас под ногами каменные островки, чтобы легче было бежать. Повсюду насилие. Переполох. Крики. Смерть.

В блестящих волосах Хейуорд появляется красная точка. Я делаю выпад, обхватываю ее за ноги и валю на пол.

Неожиданная удача – мне на глаза попадается магонская лодка, которая еще пару часов назад парила в лаборатории. Я была уверена, что больше никогда ее не увижу. Она, должно быть, выплыла наружу, когда растаяли стены, и вот теперь зависла в нескольких футах над палубой.

Ухватившись за бортик этой маленькой деревянной лодки, я подтягиваюсь и забираюсь внутрь, а затем протягиваю руку Хейуорд. В голове мелькает: «Что ты творишь?» – но уже поздно, дело сделано.

Это магонская лодка, и она всем своим существом стремится в облака. Я встаю на ноги и ПОЮ.

Лодка покачивается, но моя песня не дает ей перевернуться. Я направляю ее по ветру. Самое время вспомнить все, чему я научилась на корабле своей матери.

Хейуорд сидит рядом, и вместе мы поднимаемся в небо.

Бросив последний взгляд на плавучую тюрьму, я вижу горстку солдат, которые что-то мне кричат. Но мы уже находимся в сотне футов от них.

В тысяче футов. В десяти тысячах.

Я пою с удвоенным усердием, мечтая оказаться как можно дальше от тех тварей, которых послала за нами Заль. Интересно, она планировала убить нас на месте или взять в плен? Мы плывем все быстрее и быстрее, и вот уже я начинаю задыхаться, жадно ловить ртом воздух. Легкие как будто сжали в тиски.

Я заглядываю за борт: голубая земля, голубая вода, голубое небо.

Начинаю торопливо осматривать лодку. Тут все сделано из магонских материалов, нужно лишь найти какой-нибудь острый предмет. Наконец мне удается нащупать маленький гвоздик из магонского металла, торчащий из деревянной доски.

Я снимаю летный костюм и приставляю острый конец гвоздя к руке.

Нельзя! – кричит внутренний голос, но все мы живем в телах, которые медленно умирают с того самого момента, когда мы впервые открываем глаза.

Делаю надрез.

Саднит. Оказывается, снять оболочку не так уж трудно. Хотя инстинкт подсказывает, что я поступаю неправильно, кожа на месте надреза податливо расходится, как будто в нее вшили молнию.

Это тело целовали, и обнимали, и кружили в танце; этим телом я пользовалась почти год, но оно никогда не было моим, равно как и то тело, которое звали Азой Рэй. Оба оказались ненастоящими.

Неужели все, что я испытывала в этих телах, тоже было ненастоящим?

Настоящими были мои чувства.