Хищная

Я подошёл к бежевому комоду, открыл первый ящик и увидел множество красивого нижнего белья. Тут же закрыл. Посомневался пару секунд и снова открыл. Стал перебирать его пальцами.

Что ты делаешь, Максим??? На фига ты копаешься в трусах дочери своего отчима??? Ты совсем придурок???

С шумом задвинул ящик и быстро вышел из комнаты. Сердце бешено заколотилось. Зашёл к себе, упал на кровать, достал из-под одеяла подушку, что слегка пахнет жасмином, положил ее на лицо и так и лежал, пока сердцебиение не унялось.

Но я возвращался в ее комнату снова и снова. И каждый раз, когда я тут оказывался, мне приходилось бороться с диким соблазном рассматривать ее вещи. В итоге я так и не смог его побороть. Я стал открывать другие ящики комода и смотреть, что в них. Во втором лежали какие-то ее майки. Я достал одну и поднёс к носу, почувствовал аромат розы, который слегка витал в этой комнате. Как же мне нравится этот запах...

В третьем ящике лежали футболки. Я снова достал одну и снова вдохнул. В четвёртом — последнем — лежало какое-то девчачье барахло. Мои глаза привлекла одна сиреневая шкатулка. Я взял ее в руки, открыл и на панели под красивую мелодию закрутилась балерина.

Я сидел в комнате дочки отчима часами. Почему-то только в ней чувство тоски и грусти, которое я ежедневно испытывал, становилось меньше. В какой-то момент я решился отодвинуть дверцу шкафа. На вешалках множество одежды. Я перебрал пальцами блузки, юбки и платья. Вот это длинное голубое с пайетками очень красивое. И вот это цвета пыльной розы. Оно, наверное, достаёт девушке до колен. У нее очень хороший вкус.

Закрыл шкаф и вернулся на кровать. Лёг. Повернул голову в сторону прикроватной тумбы. Я буду полным идиотом, если посмотрю, что в ее ящиках? Думаю, да. Ведь прикроватная тумба — это очень личное. В ней хранятся вещи, которые не предназначены для чужих глаз.

Но я все-таки тянусь к первому ящику, выдвигаю его и вижу пачку презервативов. Ого. Открываю второй и вижу там какие-то странные штуки. Не сразу понимаю, что это, но когда наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе, мне сразу становится дико стыдно, и я закрываю ящик. Это явно предметы из секс-шопа. А у нее, наверное, была очень бурная личная жизнь.

Какой же ты дебил, Самойлов! То в трусах ее копаешься, то в штуках из магазина для взрослых. Вали давай из этой комнаты. Видимо, авария тебе отшибла не только память, но и мозги в целом. Так и маньяком стать недолго.

Я все-таки заставляю себя уйти из комнаты Кристины Морозовой, и у меня даже получается бороться с соблазном снова туда зайти в последующие дни. Вместо ковыряния в шмотках сводной сестры я стал рассматривать в зеркале свою татуировку.

Masterpiece. Шедевр. Зачем я ее сделал? Что она для меня означает? Тянусь ладонью к области сердца и глажу буквы пальцами. Наверное, это было что-то очень важное для меня. Вот только что? Или кто? Вопрос, на который я, наверное, никогда не получу ответ.

Все-таки натягиваю на себя майку и начинаю шариться по своей комнате. А то все дни провожу в спальне Кристины, а что в моей собственной лежит даже не знаю. А ведь мои вещи скорее помогут мне вспомнить, чем ее.

Куча учебников по английскому. Мама говорила, что я занимался с репетитором в 11 классе. Да я и сам вдруг неожиданно понимаю, что легко могу сейчас сказать что-нибудь на английском. Надо же, а знание иностранного из мозга никуда не делось. Шкаф забит дорогими дизайнерскими шмотками. Я стал мажором? Ну, с таким отчимом ничего удивительного. Я ведь и в аварию попал на BMW, которую он мне подарил на день рождения.

В прикроватной тумбе у меня тоже валяются презервативы. Но не так много, как у Кристины. А вот это уже интересно. У меня была девушка? Мама однажды обмолвилась, что я ходил на свидания с какой-то одноклассницей, но ее имени она не вспомнила. Спросить, приводил ли я ее на ночь домой, я постеснялся. Думаю, если бы это были очень серьёзные отношения, то родительница бы помнила имя. Наверное, я кинул их в тумбу просто на всякий случай.

Выдвигаю первый ящик комода. В нем лежат пять коробочек с запонками. Мое внимание привлекают одни с гравировкой «Hero». Герой. Так меня назвала та девочка из лагеря. Она снится мне почти каждую ночь, но я никак не могу вспомнить ее имя. Крутится на языке, а поймать не получается. Интересно, зачем я заказал себе именно такую гравировку? Или она была сделана не на заказ, и запонки с нею и продавались?

Ладно, не важно.

Ни за завтраком, ни за ужином мама и отчим почему-то никогда не говорят о Кристине. А мне дико интересно о ней узнать. Особенно сейчас, когда я запретил себе заходить в ее комнату. Однажды, когда мать пришла проведать меня перед сном, я решился заговорить о девушке.

— Мам, а есть какие-нибудь фотографии дочки Игоря Петровича?

— У меня в телефоне есть с вашего выпускного.

— А покажи.

Мама слегка удивилась, но достала из кармана смартфон и открыла на нем фото. На девушке то самое красивое голубое платье с пайетками. Но мама снимала нас издалека, когда мы стояли на сцене, поэтому лицо Кристины очень плохо видно.