Хищная

Наконец, мы остаёмся с ней вдвоём. Кристина искренне восхищена помещением, с любопытством его рассматривает. А я просто не могу оторвать от нее глаз. Дежавю уже душит, но мне плевать на это неприятное ощущение. Кристина подходит к окну на всю стену возле моего стола и всматривается вдаль.

И тут меня просто бьет молния. Это же та самая сцена из моего сна! Стройная девушка с длинными темными волосами смотрит в большое окно. Это была она...

Кажется, Кристина о чем-то задумалась. А я смотрю на нее сзади и в моей голове снова пульсирует единственная мысль: я все эти годы искал ее. Все эти проклятые восемь лет я искал только Кристину. И никогда не находил.

Злость резко одолевает меня. На себя, на нее. Какого черта она со мной сейчас так любезничает, если девять лет назад, когда я приехал в Москву, она меня презирала и игнорировала? Почему она ни разу со мной не связалась за все эти годы? Неужели мы с ней тогда не узнали друг друга?

Я медленно подхожу к Кристине вплотную. Запах розы и жасмина сразу бьет мне в нос, а дежавю накрывает, как цунами. Она моментально ко мне оборачивается, и мы оказываемся лицом к лицу.

— Кристина, — тихо начинаю почему-то хриплым голосом, — у меня к тебе несколько вопросов. Отвечай, пожалуйста, честно.

Она внимательно смотрит мне в глаза, и я снова вижу, как ее правый зрачок расширяется немного быстрее левого. Как у девочки из лагеря, которая мне снилась все эти годы.

— Хорошо, — выдыхает севшим голосом.

— Ты помнишь нашу первую встречу? Не ту, что была девять лет назад, когда я приехал в Москву. А другую. Самую первую.

От моего вопроса Кристина буквально замерла. Наверное, даже перестала дышать. Ее лицо озарилось изумлением, а я тем временем продолжаю:

— Ты ведь та самая девочка из детского лагеря, которую я спас на пирсе, когда ее хотели сбросить в воду? Я сразу узнал тебя, когда зашёл в дом и посмотрел в твои большущие синие глаза. Это ты, Кристина.

— Да. Но как ты меня до сих пор помнишь, Максим? Прошло 19 лет.

— Тихая, кроткая девочка из лагеря снилась мне на протяжении всех этих гребанных восьми лет.

Я говорю это со злостью и делаю к ней шаг. Но ей некуда отступать, поэтому она вжимается в стекло.

— Второй вопрос, Кристина. Мы с тобой девять лет назад, когда я приехал, узнали друг друга?

— Да. Но не сразу.

Хмыкаю про себя. Все-таки узнала. Вот только, видимо, девочка из лагеря, которая меня с нетерпением ждала, почему-то сильно изменилась, раз стала такой безразличной к своему герою.

— Как это произошло? Как мы вспомнили друг друга? — Настойчиво спрашиваю.

— Я узнала тебя раньше. Мы с тобой занимались у одного репетитора по английскому. Мы уходили от нее поздно вечером, когда уже было темно, а она жила в мрачном районе. За мной увязались три каких-то придурка, а ты меня от них защитил. Вырубил их своими каратистскими приемами. В этот момент я тебя вспомнила.

— А как тебя вспомнил я?

Она тяжело сглотнула.

— Я помогла тебе. Это было намного позже после того, как тебя вспомнила я, за два месяца до моего отъезда. Мы гуляли ночью по Москве, и я спросила, неужели ты не помнишь нашу самую первую встречу. И тогда ты меня вспомнил.

Мы гуляли ночью по Москве? Как это возможно, если мы друг друга игнорировали. По крайней мере мне все так говорили. Ладно, потом с этим разберусь.

— Третий вопрос. Я помню, что маленькая девочка из лагеря очень хотела, чтобы мы с ней снова встретились. Она обещала, что будет с нетерпением меня ждать. Тогда почему, когда мы снова нашли друг друга и ты меня узнала, ты не разговаривала со мной, всячески меня игнорировала, а когда уехала в Америку ни разу за эти проклятые восемь лет не позвонила мне, не написала, не спросила у родителей, как мои дела, и не приехала домой?

Это самые главные вопросы, которые восемь лет не давали мне покоя. Почему? Почему она со мной никогда не общалась?

— Это слишком сложно, Максим, — тихо отвечает. — Это слишком-слишком сложно...

— Ничего, я постараюсь понять.

— Это не совсем правда, что мы с тобой не общались. Просто твоя мама не знала об этом и думала, что мы игнорируем друг друга. И я звонила тебе из Америки, когда только приехала туда. Но твой телефон был выключен, и отец сказал мне, что ты сменил номер. Он не сказал, что с тобой произошло на самом деле. Я подумала, что раз ты не сообщил мне свой новый телефон, ты не хочешь больше со мной общаться. А не приезжала я, потому что мне было не к кому приезжать. Меня тут никто не ждал, Максим.

Она говорит последние слова с такой горечью и болью, что у меня перехватывает дыхание. Ее тут никто не ждал? Ее ждал я! Все проклятые восемь лет я ее ждал!

— Даже я? — Тихо спрашиваю.

— Я так думала. Прости.

Я больше ничего ей не говорю. Тяжело сглатываю и резко отворачиваюсь. Отхожу на несколько шагов и замираю, сильно сжав кулаки. Проклятое дежавю уже душит.

— В твоём присутствии меня накрывает дежавю. Дебильное чувство.

— Я знаю. Девять лет назад оно у меня тоже было. До того, как я вспомнила нашу первую встречу в детстве. — Тихо мямлит мне в ответ.