Хищник

— Не особенно, — последовал ответ. — Я сопровождаю своих клиентов только тогда, когда они ездят по «горячим точкам». Или встречаются с людьми, которые могут представлять потенциальную опасность. Но такое бывает редко. Девяносто пять процентов своего рабочего времени я посвящаю наблюдениям или просто кого-то жду. Бывает, правда, что мне приходится применять силу или даже стрелять. Должен вам заметить, работаю я неплохо. До сих пор мне ещё не случалось терять клиента.

— Значит, я могу быть уверен, что до Уэстчестера я доеду?

Терри рассмеялся:

— Вы доедете туда, сэр!

Они свернули на скоростную трассу «Лонг-Айленд».

— Извините за любопытство, — сказал между тем Терри. — Вы, случайно, не имеете отношения к Станиславу Шипеорскому?

— Самое непосредственное. Я его сын. Но вы — первый человек, который спросил меня об этом. Вы что, тоже играете в шахматы? Или, быть может, играли?

— Вы угадали. Я люблю читать шахматные книги, где разбираются старые партии. Как-то мне посчастливилось купить книгу «Королевская индийская защита», там есть комбинации, названные его честь.

— Это правда. В шахматах у него были кое-какие открытия. Помнится, он всегда любил играть чёрными.

— А вы сами играете?

— Больше не играю, — сказал Крис. — В детстве увлекался, но потом отец умер, и я понял, что так хорошо, как он, не смогу играть никогда.

Они болтали о шахматах до тех пор, пока не въехали в пределы округа Уэстчестер. Джордж Калхаун жил в классическом американском загородном домике. Это было двухэтажное деревянное строение, выкрашенное в белый цвет, с подъездной дорожкой, лужайкой и непременным почтовым ящиком у ворот. Крис вышел из машины и позвонил в дверь. Терри остался дожидаться в лимузине.

Двери открыл сам Калхаун. За десять лет, что они не виделись, Калхаун ещё больше полысел, поседел и располнел, морщины стали более глубокими, хотя общее выражение лица смягчилось. Криса он узнал не сразу.

— Моя фамилия Шипеорский, — сказал Крис, протягивая Калхауну руку. — Я когда-то учился на курсах в «Блумфилд Вайсе».

— Как же, припоминаю, — сказал Калхаун. — То-то мне показалось, что ваше лицо мне знакомо. Чем могу?

— Я хочу поговорить с вами об Алексе Леброне.

— Об Алексе Леброне, говорите? Ещё один? В таком случае, я думаю, вам лучше войти в дом.

Калхаун провёл Криса в гостиную, где вовсю орал телевизор. Там он предложил Крису стул и убавил громкость телевизора.

— Садитесь. Вы приехали ко мне, чтобы сообщить, что тогда случилось?

— Нет, — сказал Крис. — Я приехал к вам, чтобы выяснить, как всё обстояло на самом деле.

Калхаун фыркнул:

— Вы сами там были — на борту яхты. Кому знать о том, что тогда произошло, как не вам?

— Да, я знаю, что тогда случилось, — сказал Крис. — Алекс упал в воду и утонул. Но меня больше занимают не события на яхте, а то, что им предшествовало.

— Что им предшествовало? — в изумлении повторил Калхаун.

— Именно. Если не ошибаюсь, у Алекса были проблемы с наркотиками?

Калхаун с подозрением посмотрел на собеседника.

— Это сведения конфиденциального характера.

Крис выдержал сверлящий взгляд Калхауна.

— Не сомневаюсь. Более того, я уверен, что вы, прослужив верой и правдой «Блумфилд Вайсу» столько лет, вряд ли захотите обсуждать сейчас трагический случай, имевший место в банке десять лет назад.

Неожиданно Калхаун расхохотался. По крайней мере, Крис расценил этот лающий звук именно как смех.

— Изволите шутить? Я прослужил банку двадцать шесть лет, а правление за шесть месяцев до моего пятидесятилетнего юбилея прислало мне уведомление об увольнении. Как вы думаете, у меня есть возможность найти новую работу в таком возрасте?

Крис едва заметно усмехнулся. Что поделаешь? Ирония судьбы. Сам-то Калхаун был большим любителем увольнять людей. Он даже возвёл это в ранг своей деловой философии. Уж если кто и заслужил от судьбы хороший пинок, так это был именно Калхаун.

— Ладно. Я вам все расскажу, — сказал, отсмеявшись, или, вернее, отлаяв своё, Калхаун. — Дело было так: после экзамена по матучету мы решили провести тестирование всех американских слушателей на наркотики. Положительный результат был зафиксирован только у одного слушателя — Алекса Леброна. Я потребовал его отчисления на следующий же день, но главный менеджер по закладным Том Рисман не желал даже слышать об этом. Тогда я предложил Алексу выдать нам тех, кто снабжал его наркотиками, и дал ему на размышление два дня — уик-энд. Вы, наверное, знаете, что у Алекса была смертельно больна мать, он наделал уйму долгов — и это не считая выплат по медицинской страховке? Другими словами, хорошая работа была ему необходима. Кроме того, парень знал, что, если мы предадим гласности порочащие его сведения, это непременно отразится на состоянии его матери. Короче говоря, я считал, что припёр его к стенке. Он сам очень просил администрацию курсов держать дело в тайне. — Калхаун криво улыбнулся. — Я перестарался. Сказал, что сделаю его проступок достоянием средств массовой информации, я был уверен, что он заговорит.

— А вы не боялись подмочить репутацию «Блумфилд Вайса»?