Хищник

— Ну, вот и славно, — еще шире улыбнулся господин Че, знавший, что сейчас удивит Ши еще больше. — Я заплачу ему за тебя, Мерайя, настоящий гегхский грош. Их дошло до наших дней всего два. Один принадлежит императорской сокровищнице, другой — мне.

— Гегхский грош? — недоверчиво переспросила пораженная этим сообщением О, сила ее эмоций выразилась в падении речевого тона сразу на два уровня. — Сколько же может стоить теперь гегхский грош?

— Он бесценен, как любая по-настоящему редкая, а вернее, уникальная вещь, — ответил Че и отпил наконец из чашечки.

— Великолепно! — воскликнул он через мгновение, вполне насладившись живым огнем, омывшим язык и небо. — А теперь, с твоего позволения, красавица, я набью себе трубку — не хочется звать сюда рабов, не так ли? — закурю, и начну свой неспешный рассказ. Не возражаешь?

— Ничуть! — Казалось, она не изменила положение тела, а само это божественное тело перетекло плавно и завораживающе грациозно из одного «статического состояния» в другое, такое же эфемерно краткое и необязательное, как и любое мыслимое положение «динамического начала» в непрерывно изменяющихся пространстве и времени.

Боги! Ши'йя Там'ра О была прекрасна, желанна и любима. И она была Она, и большего счастья господин Че не мог себе вообразить. Честно говоря, еще менее суток назад он вообще не знал, что такое счастье, и это в нынешней — так резко и неожиданно — изменившейся ситуации было удивительнее всего. Но он не удивлялся, он был счастлив.

* * *

— Ты ведь знаешь, Мерайя, историю принцессы Сцлафш? — спросил он голосом опытного повествователя и пыхнул трубкой.

Могла ли она не знать? Был ли вообще в империи хоть кто-нибудь, кому не рассказали бы эту историю еще в раннем детстве и не вдолбили затем со всеми подробностями в пору ученичества? Ее удивил вопрос Че, и чувство удивления выразили глаза, вспыхнувшие голубизной так, что затмили, кажется, и набиравшую силу Аче, и терявшую светимость Че.

— Значит, знаешь, — кивнул господин Че, как бы соглашаясь с очевидным. — Мятеж был подавлен, — сказал он, словно бы продолжая начатый загодя рассказ. — Мятежники уничтожены, и Ахан проснулся к новой жизни, имея принцессу в качестве единственного выжившего члена королевской семьи, и новую аристократию, пришедшую на место начисто вырезанной старой. Ведь и твой предок, сапфировая О, до мятежа был всего лишь городским кузнецом, не так ли?

— Да, — согласилась Ши, да и не о чем тут было спорить: история дома О являлась частью истории империи. — Он ковал оружейную сталь в Пре… Но старая аристократия исчезла, — добавила она, начиная «разматывать» в уме «простые хитрости» непростого повествования. — Королевский дом не был возрожден в связи с гибелью всех законных наследников первой и второй очереди. Поэтому Сцлафш создала новый — императорский — дом.

Ну, что ж, Ши'йя Там'ра О была почти права и наверняка повторила сейчас по памяти слова кого-то из своих учителей. Но все так и случилось тогда, три тысячи лет назад. Или почти так, потому что не все ясно и просто было с этой историей, и не все очевидное оказывалось при ближайшем рассмотрении действительным.

Начать с того, что последний король Ахана, — а Йаар, что бы ни утверждала писаная история, сначала все-таки стал королем, — и первый Аханский император, по всем законам, божеским и человеческим, с большими основаниями мог считаться князем Майяны, чем наследником королевского дома Йёйж. Он ведь был всего лишь внуком принцессы Сцлафш — дочери последнего законного короля. Не сыном, как утверждали официальные историки, а внуком, наследуя, таким образом, корону по женской линии и через поколение, но являясь одновременно родным внуком (и уже по главной — мужской линии) Серва — князя Майяны, знаменитого Седого Льва, великого злодея аханской истории. Однако обстоятельство это, хоть и не скрывалось, но было хорошо спрятано за завесами слов. Его обходили стороной, предпочитая вести род аханских императоров от Защитницы Очага Сцлафш, правившей не столько в силу закона, сколько по праву силы или, лучше сказать, по праву Воздаяния. Но даже она не решилась возложить на себя корону королевства Ахан, в котором всегда правили только короли. И своего сына, зачатого в ужасе насилия, она не короновала тоже. Возможно, из мести, а, может быть, и из других соображений, однако только ее внук Йаар стал королем, хотя и пробыл им недолго. Буквально через три года после коронации, на Легатовых полях, где были в последний раз начисто разгромлены гордые гегх, родилась Аханская империя, и, потеряв родовое имя Йёйж, Йаар стал Ийааром — Первым Императором.

— Как видишь, — сказал Че, попыхивая трубкой. — Как минимум, один потомок великих князей жив и поныне.

— В чем смысл притчи? — чуть прищурилась Ши. — Что здесь кажется, а не есть?