Хищник

Но удивление длилось всего мгновение, а на сердце стало тяжело от осознания, которое настигло ее только сейчас: Амара была права. Правда в корне изменила все для нее, но ничего не изменит для него – это ей придется сделать самой.

Сердце неистово колотилось, а тело ощущало все так остро, как бывало только в его присутствии. Морана настороженно наблюдала, как он плавно вышел из черного внедорожника, на котором обычно ездил. В костюме, в рубашке, воротник которой, как правило, был расстегнут, но сегодня затянут черным галстуком. Судя по одежде, он присутствовал на какой-то важной встрече, но приехал прямиком сюда.

Почему?

Двое мужчин подняли руки и направили на него пистолеты.

Тристан Кейн прострелил одному из них колено, не успев даже закрыть дверь машины.

Мужчина упал на землю, визжа от боли, а его напарник прицелился. Морана даже вздрогнула. Она уже достаточно повидала его в деле, чтобы знать, что на нем не останется ни царапинки.

Захлопнув за собой дверь, он медленно выступил вперед. Его напряженное тело двигалось плавно, неторопливо, а вспышка молнии на миг придала ему смертоносный вид и снова погрузила в темноту.

А потом он произнес убийственным голосом, голосом виски и греха:

– Где она?

Тишина.

Сердце забилось так сильно, что готово было выскочить из груди. Морана невольно прижалась к темной коре дерева, сжимая ее пальцами так крепко, что побелели костяшки. Она не сводила глаз с мужчины, который этой ночью решит, станет ли он ее жизнью или же смертью.

Внезапно у нее перехватило дыхание от желания окликнуть его. Она подавила порыв. Уцелевший подчиненный ее отца не произнес ни слова, только держал пистолет наготове.

– Где? Она?

Тристан Кейн не угрожал. Не бушевал, как поступали многие мужчины у нее на глазах.

Впрочем, ему это было ни к чему. Эти два слова казались так крепко окутаны смертью, что это было сложно не уловить.

По всей видимости, подчиненный ее отца, тот, что хныкал, лежа на земле, думал точно так же.

– Мы только что приехали. Взрыв уничтожил обе машины. Отпустите нас, пожалуйста. У нас есть семьи.

Морана видела, как он вдруг замер и впервые посмотрел на обгоревшие обломки ее машины.

На мгновение все вокруг застыло: и ветер, и листья, и люди.

– Где она, черт подери?

Гром расколол небо, ветер дул беспорядочно, отчего галстук и лацканы пиджака хлопали по его твердой груди. Он держал мужчину на прицеле, а смертельная угроза в его голосе заставила Морану вздрогнуть.

Но взгляд Кейна был прикован к ее машине.

У нее защемило в груди.

– Мы не знаем. Нам приказали приехать и проверить наших ребят. – Тристан Кейн повернулся к мужчинам с каменным выражением лица и опустил пистолет.

– Уходите. Сейчас же. Если вернетесь – вы покойники.

Тот, что стоял на ногах, кивнул, убрал пистолет, помог раненому напарнику подняться, и они вместе поплелись к внедорожнику. Через несколько минут они сели в машину и уехали. Яркий свет задних фар исчез вдали, вновь погрузив все в темноту.

Он отпустил их.

Морана слегка выглянула из-за дерева. Она никак не могла его понять, и ее сердце забилось быстрее, разгоняя кровь по венам.

Пыль неспешно осела.

Морана наблюдала, как он подошел к груде обгоревшего металла, которая некогда была ее любимой машиной, и резко остановился.

Пистолет свободно повис в его руке.

Тристан Кейн стоял перед останками взорванного автомобиля, оставаясь спиной к Моране. Пиджак плотно облегал напрягшиеся мышцы, а потом всколыхнулся под натиском ветра.

Морана молча стояла, прислонившись к дереву прямо на виду, и смотрела на него, желая увидеть его реакцию, нуждаясь в этом. Ведь если она собралась сыграть с этим мужчиной, ей следовало знать, какие карты у нее на руках.

Она не разговаривала с ним с тех пор, как отправила последнее сообщение. Ее телефон был выключен, и она взяла с Амары слово, что та даст ей побыть одной и во всем разобраться. От Мораны не приходило вестей несколько часов, и ей нужно было увидеть его реакцию – не в присутствии посторонних, а когда он останется один. Ведь пусть Морана пока ни в чем не разобралась, она знала, что не сбежит, если он даст ей хоть каплю надежды. Впервые в жизни она хотела остаться.

Его спина вздымалась и опускалась от тяжелого дыхания, он сжал руки в кулаки, не сводя глаз с уничтоженной машины. Его окутывала темнота, и только вспышка молнии на краткий миг озарила его ярким светом, а потом вновь оставила стоять во тьме посреди кладбища.

Гром взревел в агонии. Ветра завывали.

Морана подавила вспышку боли, зародившуюся в груди, но не сдвинулась с места, нутром чуя, что он заметит ее даже по малейшему движению.

Поэтому она продолжала наблюдать, ожидая, когда он что-нибудь сделает.

И он сделал.

Прикоснулся к ее машине.

Провел по ней рукой.

Всего лишь раз.

Но прикоснулся.

Сделал это, когда думал, что никто не видит.

Сделал это, когда думал, что был совсем один.

Морана заморгала, когда у нее защипало глаза, едва она увидела, как он нежно проводит большой грубой ладонью по обугленным останкам машины, и лучик надежды внутри нее окреп.

Она знала.

Она видела.